Углубившись в чтение, с каждой минутой все больше мрачнела. В конце не выдержала, скомкала письмо и швырнула в дальний угол. Сидела, не в силах понять и принять, а потом в сердцах запустила в дверь подушку.
За приступом ярости накатили пустота и обида.
Хорошо, Светаны нет: никто не увидит, как я рыдаю в простыню. Вцепившись в нее, всхлипывала и желала разлучнице знакомства с диким роем. Сама в меде вымажу, чтобы все слетелись: и осы, и пчелы, и шершни, – искусали, превратили в алый бычий пузырь.
Хендрик, зеленоглазая скотина, сволочь, я тебя любила! Маг ползучий, не получишь развода!
Он мне изменил. Хоть бы постыдился жене расписывать, как с другой спал! Но нет, Хендрик постарался, чтобы я узнала, все в подробностях изложил. В конце – плевок: забирай вещи и проваливай.
Как давно начал хвостом крутить, сколько раз валялся в нашей кровати с другой, которую, видите ли, любил? А меня? Мне он лгал? Или та девица грудастее и покладистее?
Муж возлагал вину на меня. Мол, сама толкнула. Как только наглости хватило! Мол, не берегла я семейный очаг, по академиям болталась. Целый поток укоров – и восхваление новой пассии. Она и готовит вкуснее, и мужу не перечит, и хозяйка отменная, и в невежестве счастлива, и детишек много хочет. Идеальная женщина, по мнению Хендрика, да еще и беременная. Хоть бы это постеснялся писать! То есть, пока я сдавала экзамены, он другой ребеночка сделал, бросил законную супругу, объявив наш брак досадной ошибкой.
Припомнила скупые выражения, в которых Хендрик сообщал о разводе. Все письмецо на одной страничке уместилось. Встретил другую, завязались отношения, она хорошая, а ты дрянь и не жена мне более.
Хмырь болотный, я тебе мозги вправлю! Загулял, кобель паршивый, от рук отбился. Ведь всегда до женщин падок был.
Я, конечно, тоже молодец: оставила без пригляда. Так ведь не думала, что он… Ну погулял бы тайком – нет же! Не иначе, лахудра постаралась, нашептала обо мне гнусностей.
Мама – почему она молчала?
Плотно сжала губы, утерла слезы и начала собираться. Сегодня же уезжаю. Пусть в глаза все скажет, трус!
Когда прощался, целовал, ничего не предвещало… Почему?!
Душила накатившие слезы рукавом. Плечи тряслись.
Муж меня больше не любит. У него другая, она беременна, а я – неблагодарная тварь.
Мы и не ссорились толком, всегда мирились. Хендрик зимой со мной на ярмарку ездил, бусы купил, улыбался… и уже спал с той женщиной.
Разрыдалась в голос, перемежая всхлипы проклятиями.
Может, письмо – это шутка? Хендрик не подлец, он не мог так поступить. Просто хотел напугать, чтобы бросила академию, примчалась к нему. Он же грозился принять меры. Конечно, в остальных письмах ведь ни намека на развод, мама тоже молчала. Опять же, радовался, что на лето приеду, говорил, соскучился. И я тоже…