— Или тебе интересно, не поймали ли мы его? — Ламонт хищно улыбается, и глаза вспыхивают.
— Не поймали, — вскрывает интригу Ариан.
Взгляд Ламонта застывает, губы изгибаются, словно он собирается оскалиться, но в последний момент лишь улыбается. Воздух тяжелеет, электризуется от внезапного напряжения. У меня волоски дыбом встают под платьем. Не хватает только звериного рыка.
— Ламонт! Ламонт! Ламонт! — взвиваются над рекой звонкие девичьи голоса.
Он неотрывно смотрит на меня, и расстояние между нами уменьшается. А я оглядываюсь: по реке стремительно несётся байдарка с тремя белокурыми девушками в купальниках. Смеясь, они ловко подгребают и вгоняют нос узкого судёнышка в стойбище у свай. Лодки всколыхиваются поднятой волной. Девушки прыгают на узкую дорожку пирса. Доски поскрипывают, шатаются. Две девушки запускают пальцы в шерсть Ариана.
— Какой серый лапушка.
Налетели на Ариана, налетели! Чешут, гладят.
— А как пахнет приятно! — одна из девиц нагло утыкается лицом в его холку. — Прелесть.
Самая статная перепрыгивает через девушек и Ариана и, сияя клыкастой улыбкой, подходит к нам.
— Меня зовут Аша. — Она садится на корточки, будто не замечая наших с Ламном сцепленных рук. — Троюродная сестра этого красавчика. Я из их старшей вассальной стаи.
Краем глаза слежу за Арианом: спину он гладить разрешил, но никакие воркования и уверения в его чудесности не соблазняют его перевернуться пузом кверху.
— Вассальной стаи? — Заглядываю в мерцающие зеленью зрачки Аши.
— Такова судьба всех маленьких стай, — пожимает она округлыми плечами. У неё потрясающая кожа. И фигура спортивная, гибкая даже на вид. И в купальнике она, как и другие девушки, выглядит превосходно. — Мы слишком незначительны, чтобы иметь полноправных представителей перед лунным троном. Но стая Свэла честна и всегда следует законам, так что мы в надёжных руках.
— Хвост не трогайте, — рычит Ариан.
— Но он у тебя такой большой, — жалуется одна, а другая подхватывает:
— Просто невозможно устоять.
Кажется, они подразумевают не хвост. Вопросительно смотрю на Ламонта, но тот щебета расшалившихся девушек и даже Ашу словно не замечает. Статусом она не вышла? У нас такое его поведение сочли бы оскорбительным и недопустимым, но ей, кажется, всё равно. Аша пристально меня разглядывает:
— Тебе холодно? — вдруг спрашивает она.
— Нет.
— Тогда зачем такое платье? — Аша наклоняется, принюхивается. Дрожь ноздрей и зеленоватые отблески зрачков даже в человеческом виде помогают ей сохранить сходство со зверем. Я отодвигаюсь на самый край пирса. — Ой, прости, забыла, что у вас так не принято. Просто пахнет…