— Если останешься со мной, обещаю по первому же требованию хорошо удовлетворять тебя как женщину.
Кудрявый хмыкает:
— А потянешь?
Несколько оборотней ухмыляются, и у Тэмира гневно трепещут ноздри.
Кругом голые, но это ни капли не похоже на нудистский пляж, скорее уж на кастинг порноактёров. От них исходят флюиды сексуальности. И запах — звериный запах становится удушающим.
Мужчины вышагивают, косятся друг на друга недовольно, кое-кто даже скалит зубы.
— А у нас в стае женщинам разрешены отношения с несколькими мужчинами, — вдруг пронзительно смотрит на меня желтоглазый шатен. — Любой может стать твоим на ночь или на несколько лет, а я на всю жизнь.
Похоже, лунные жрицы очень ценные. «Домой не отпустят», — вздыхаю я.
Смотрю на тёмный выступ на горизонте — то ли холм, то ли скала наподобие той, где сидел Акелла. А я — женская версия Маугли, только не сожрать хотят, а в жёны взять.
Тихий ропот подобен дуновению ветра. Сбоку какое-то шевеление: это серые волки вливаются в поток оборотней. Самый большой из них идёт к нам, превращаясь в Лутгарда. У него такой взгляд, что даже окружающие меня голые качки не кажутся надёжной защитой.
— Яйца битые, а походка гордая, — замечает кто-то.
И серьёзные брутальные оборотни неожиданно звонко и легко смеются. Лутгард чуть не спотыкается, но продолжает шагать к нам.
— А что случилось-то? — шепчет кто-то, и ему шёпотом отвечают:
— Его эта человеческая девчонка избила. Развесил перед ней муди и получил так, что доктора вызывать пришлось.
И мне даже не стыдно, нет. Лутгард, преградив всем путь, загораживает тёмную скалу:
— Она моя.
— Это решит князь, — ледяным тоном извещает Свэл. — Ему выскажешь притязания. В том числе и на компенсацию за физический ущерб.
На этот раз все эти серьёзные страшные мужчины откровенно ржут, да и некоторые волки по бокам подозрительно пофыркивают.
Краем глаза вижу, как Лутгард стискивает кулаки, а от его взгляда становится настолько не по себе, что вжимаюсь в своего носильщика. Скорее бы уже этот князь показался и что-нибудь решил.
* * *
Лунный свет скользит по угольно-чёрной трапеции скалы в тёмной паутине трещинок. Глыбищу венчает мягко светящийся круг трона со спинкой-диском. Висящая над ним луна в этом месте вроде даже сияет ярче.
Пространство у подножья — утоптанная земля. Волки культурно сидят секторами, разделёнными узкими проходами. В некоторых секторах шкуры у всех однотонные, в некоторых — пестрят и чёрным, и белым, и бурым, и серым.
А я стою впереди них, как конвоем окружённая голыми мужчинами, самый низкий из которых на голову выше меня. Их близость давит физически, пусть они и отступили на пару шагов.