— А можно немного полежать?
— Нет, тебе ещё волосы сушить, заплетать. Одевать тебя. А для ритуала уже всё подготовлено. Так что возьми себя в руки и вставай.
Пока беру только чашку с кофе. Вдыхаю бодрящий аромат. И спрашиваю:
— Ариан… какой он?
Тёмные глаза Велиславы будто ещё больше темнеют.
— Он слишком сумеречный, — почти чеканит она.
Нахожу в себе силы сесть на кровати и повыше натянуть полотенце на грудь.
— В каком смысле? — Придерживаю чашку, чтобы кофе не расплескалось.
— Любит Сумеречный мир. Книжки ваши читает, фильмы смотрит. Отучился аж дважды, хотя достаточно одного.
За Ариана и наши учебные заведения обидно:
— Возможно, ему понадобилось больше знаний.
— По литературе сумеречного мира? — вскидывает брови Велислава. — Я даже в кошмарном сне не могу представить, чтобы эти знания несли какую-либо ценность или практический смысл. Нет, это всё баловство из любви к чужой культуре. А нужные практические знания Ариан может получить сам или нанять профессоров, экспертов, консультантов.
— Но должно же быть что-то для души.
— Вот! — Велислава вскидывает палец. — Это ваше веяние, сумеречное, о том, что тело и душа — нечто раздельное, нуждающееся в разных вещах. А душа и тело едины, и потребности их нельзя разделять, иначе душа или тело зачахнет.
— Значит, Ариан правильно делает, что не разделяет потребности. — Я прикрываю улыбку чашкой с ароматнейшим кофе.
Прищурившись, Велислава внимательно меня оглядывает.
И кто меня за язык тянул? Кажется, я нажила себе врага. Пытаясь смягчить эффект, судорожно глотаю кофе. Рот опаляет так, что перехватывает дыхание, но я бормочу:
— Спасибо, очень вкусно.
— Пожалуйста, — роняет Велислава, не меняя грозного прищура.
* * *
Волосы мне, нарушая волшебность инициации, Велислава просушивает феном, — розетка, оказывается, расположена у самой кровати, — сама же и заплетает их в тугие косы с белыми лентами.
Только белый сарафан приносит смотрящая в пол девочка. То ли так боится Велиславу, то ли по ритуалу не положено на меня смотреть. Я сама тяну руки к подолу, но Велислава молча их перехватывает и, стянув с меня полотенце, надевает сарафан.
С каждой секундой становится всё страшнее.
Велислава затягивает у меня на талии длинный расшитый бисером и жемчугом пояс.
Сердце гудит от волнения, от ощущения, что приближается что-то страшное.
Взяв меня за руку, Велислава направляется к выходу, увлекая за собой.
Мы проходим по коридору, озарённому ярким лунным светом.
Никого нет. Тишина. Будто вымерли все.
Спускаемся по винтовой лестнице. Её озаряют зеленоватые фосфорные светильники, и их сияние придаёт гладким ступеням и стенам потусторонний мертвенный вид.