Разбойники окружили его со всех сторон, цеплялись за ноги рыцаря и лошади, и старались опрокинуть их. Зербелин, раненный в шею, с трудом держался на ногах. Еще минута, и один из храбрейших рыцарей христианского мира пал бы безмолвно на большой дороге, вероломно пораженный ничтожными разбойниками, когда дьявольский хохот раздался позади негодяев. Они остановились, как громом пораженные.
Галлон, шут, вооруженный длинным копьем и своей отвратительной физиономией, которая одна стоила десяти человек, пустил свою огромную серую кобылу в гущу сражающихся, произнося при каждом наносимом ударе «ха-ха-ха!» так громко и так причудливо, что даже сам Куси испугался.
– Черт! черт! – заорали разбойники, узнав Галлона и, охваченные паническим ужасом, разбежались во все стороны. Только один остановился, чтобы пустить стрелу в фигляра.
– Нет, это не черт, – сказал он. – Это изменник, который чуть было не вовлек нас в засаду, и я убью его прежде, чем сам умру.
Стрела полетела. Но Галлон уклонился от нее при помощи присущей ему гибкости, а потом с издевательским «ха-ха-ха!» бросился в погоню за разбойником, который избежал смерти от длинного копья только тем, что споро влез на скалу, неприступную для всадника.
Битва окончилась. Разбойники, державшиеся в расчете на успех диверсии, предпринятой их командиром, обратились в бегство по долине, когда увидели, что атаман упал под топором Куси, а стрелки Тибо погнались за теми, которые бросились в горы.
Галлон соскочил со своей лошади и, проворно обобрав карманы у двух мертвых грабителей, снимал с них одежду, когда Куси приметил его и подъехал ближе.
– Галлон! – закричал он, занося топор над головой фигляра. – Галлон-шут!
Галлон поднял голову, сделал гримасу и продолжал свое дело.
– Если бы я не чувствовал жалости к твоему сумасшествию, я разбил бы тебе череп, негодяй! – сказал Куси. – Ну, вставай! – прибавил он, стукнув шута ручкой топора, – и не наклоняйся над трупами как коршун. Что ты сделал с дамой, которую я поручил тебе? Зачем ты ее бросил?
– Что я сделал? – холодно отвечал Галлон. – Я проводил ее под скалу с ее женщинами, и не моя вина, что она вышла оттуда посмотреть, как вы сражаетесь. Зачем я ее бросил? Затем, что мне хотелось видеть битву и помочь сильнейшим, ха-ха-ха!
В этих последних словах могло быть больше правды, чем Куси подозревал, но обезоруженный рассказом о поведении Алисы, он оставил шута и присоединился к своим товарищам.
Подобные схватки случались слишком часто в то время, когда происходила эта история, чтобы уделять ей много внимания, как только опасность миновала. Д’Овернь, велев перевязать самые опасные раны, восстановил порядок в своем маленьком отряде, и путники немедленно отправились в путь, оставив коршунам и воронам трупы двадцати разбойников, брошенных мертвыми или раненными на равнине.