Выжили только пятеро из них, и только благодаря Минье. Сарай видела Резню в украденных снах и воспоминаниях, но Минья помнила. Вместо сердец у нее бились горящие угли, и ее ненависть пылала ничуть не меньше, чем раньше.
– Мне кажется, поэтому она так и поступает, – сказала Сарай. – В смысле приводит к нам призраков. Чтобы мы видели, как они смотрят на нас, и не забывали, кто мы на самом деле.
– Но это ведь хорошо, разве нет? – возразил Ферал. – Если мы забудем, то можем оступиться. Нарушить Правило. Выдать себя.
– Наверное, ты прав, – допустила Сарай. Страх сделал их осторожными, это правда. Но какой цели служила ненависть?
Девушка думала о ней как о пустынных тривахнидах – песчаных чудищах, которые могли жить годами, питаясь собственной сброшенной кожей. Ненависть жила по такому же принципу – подпитывалась собой, – но не вечно. Как и тривахниды, она могла поддерживать себя лишь до тех пор, пока не появится что-то более питательное. Она ждала добычи.
А чего ждали они?
Сарай понимала, что Ферал не поддержит ее в этом конфликте – да и с чего бы? Единственными людьми, которых он видел, были призраки: все еще потрясенные, что после смерти оказались здесь, в театре своих кошмаров, порабощенные безжалостной девочкой, такой же голубой, как их худшие воспоминания. Это не демонстрировало их лучшие качества. Но после четырех тысяч ночей в их обществе – в их домах, на их коже – Сарай узнала людей так, как не могли узнать другие, и утратила ту легкую способность ненавидеть. Девушка решила закрыть тему.
– То, что сказала Руби… – рискнула начать она. – Ты тоже так думаешь?
– Как именно? Что суп безвкусный или что ад интересный?
Сарай с улыбкой покачала головой:
– Ты знаешь, о чем я.
– Ах да. О том, что мы можем спокойно сжигать одежду когда пожелается, потому что все равно умрем молодыми?
– Да-да, об этом, – Сарай замешкалась. – Ферал, ты можешь представить нас в старости?
– Конечно, – не задумываясь, ответил он. – Я буду выдающимся пожилым джентльменом с длинными усами, тремя любящими женами, десятком детей…
– Тремя женами! – перебила Сарай. – Это ты про кого, про нас? Ты планируешь жениться на нас на всех?
– Естественно. Не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя обделенным. Ну, кроме Миньи. Но, думаю, она не против.
– Да, ты прав, – развеселилась Сарай. – Она не очень-то подходит на роль жены.
– А вот ты…
– О да! Просто образец супруги. И как мы заживем вместе? Будешь менять нас по графику очереди или выбирать по настроению?
– Очередь кажется более справедливой, – торжественно произнес он. – Знаю, вам будет нелегко делить меня между собой, но мы обязаны извлечь наибольшую выгоду из наших несовершенных обстоятельств.