Разве не должно было все это входить в план?
Девушка с радикальным бальзамом сказала, что вполне возможно.
Девушка с радикальным бальзамом сказала, что существуют также грандиозные планы насчет моего финала.
— Моего финала? — переспросил я.
— У нас осталось несколько дней, — сказала она. — Бобби дал нам зеленый свет. Движение стопорится, и настает время зеленого света. Зеленый свет будет светом в конце тоннеля. А может, и не зеленый. Он будет Небесным, что в моем понимании — белый. Но это говорят мои предвзятости. Мои предвзятости говорят мной. Но иногда насчет денег они бывают чертовски правы.
— Ну ты и намутила.
— Наоборот, все кристально ясно. Объект Стив должен прийти к удовлетворительному итогу. Итогу всеобщего удовлетворения-насыщения. Для всех заинтересованных сторон. Мне надо, чтобы ты подписал этот отказ от претензий.
Она всучила мне листы на скрепке и шариковую ручку.
— Прочти, как подпишешь, — сказала она. — Ты же понимаешь, что подпишешь в любом случае. Не делай вид, что читаешь, прочти внимательно. Очень важно, чтобы все было кристально ясно.
Я подписал этот отказ, или ордер, или что там она мне подсунула.
Я начал бормотать себе под нос, чтобы девушка с радикальным бальзамом наклонилась поближе.
И воткнул шариковую ручку ей в шею.
На пороге хижины показался Землекоп. Я заметил, как он время от времени заглядывает внутрь и на меня таращится — без слов, только глаза сверкают за прорезью его лыжной маски, — но никогда до этого он не был таким наглым. Теперь он зашел в комнату и остановился около портрета Генриха, написанного маслом по черному бархату. Картина свисала с крюка на тростниковой крыше. «Воитель, Целитель, Мечтатель», — гласила медная табличка.
— Как она? — спросил я.
Он отвел на секунду взгляд, как бы задумавшись, стоит ли говорить.
— Будет жить, — ответил он.
— Почему ты не снимешь свою маску? Я тебя знаю, да? Откуда я могу тебя знать?
— Мне надо тебе сказать, — сообщил он. — Меня попросили вырыть для тебя яму.
— Я умру, когда меня в нее положат?
— Это интересный вопрос.
— Ты на него ответишь?
— Хотел бы, — сказал Землекоп.
Десмонд вкатил несколько накрытых тарелок на сервировочном столике.
— Уверен, что это безопасно? — спросил я. — Я сейчас психопат.
— Я рискну. В любом случае, за нами сейчас наблюдают. Весь мир сейчас-смотрит на нас. Это твоя последняя трапеза.
— Разве не я должен выбирать?
Мой последний чизбургер с беконом был немного чересчур беконовым.
— Ну и как? — спросил Десмонд.
— Вкусно.
— Мы опросили «Царства». «Печеную Аляску»[37] отсекли при голосовании. Можно откусить?