— Ребята, которым и вправду нечего терять, просто идут вперед и делают то, что им нужно, Стив. И совершенно точно не толкают по этому поводу речей.
— Ладно, — сказал я. — А что, если я забуду о воротах? Что, если я пойду через лес?
— Тогда нормально, — ответил Олд Голд. — Мой пост тут, у ворот.
— Благослови тебя господь за твой пост, — сказал я.
Я срезал путь, обойдя столовую, и через заросли ядовитого сумаха вылез на дорогу. Теперь все раны покроются сыпью. Ну а почему бы и нет? Какая бесчеловечность скупится на сыпь? Я постоял за воротами, посмотрел на территорию, на тупой конус горы Искупления, которая поднималась над ним. Я так и не понял, что вылечит меня — болезнь или лекарство. И вряд ли узнаю. Я увидел, как Олд Голд молотит кулаками по воротам. Девяносто семь. Девяносто восемь.
Он заметил меня, помахал.
Пангбурн-Фоллз был призраком самого себя, мертвый городок бурлаков. Я шел по главной улице, бульвару несбывшихся речных надежд, ветхие колониальные дома, труха из вагонки. Древние веранды спускались к помоечным газонам. Погнутые велосипеды, ржавые гантели, вентиляторы без лопастей. Все отцовские мучения с руководствами пользователя заканчивались в этом месте. Здесь покоились мертвые железки. Я услышал тихое ржание, фырканье. Чуть дальше по улице из надувного детского бассейна пила пегая лошадь с белой гривой.
Впереди была заправочная станция, теплое неоновое окно, в тумане вращалась светящаяся вывеска. Рекламировалось нечто под названием «частичное самообслуживание на колонке». Несколько человек с горячим кофе и жареным хворостом стояли около буксировщика.
— Глянь-ка, — сказал один в робе, — нарисовался, не сотрешь.
Я приготовился к бегству. Интересно, у меня получится убегать долго? На другом берегу реки — торговый центр. Парковка, розовая штукатурка, кирпич. Что бы я сделал, если бы добрался туда? Спрятался за вешалками спортивных курток? Умолял бы поваров одолжить мне шапочку продавца сосисок?
Один из тех, кто стоял у буксировщика, мощно перднул.
— Хвост дракона, — сказал он и рванул на ремонтный участок.
— Ну что, урод, как жизнь уродская? — спросил длинноволосый парень в майке с надписью: «Сегодня я сношал лысый череп твоей мертвой мамы. А ты что делал?»
Наверняка по одному каталогу с Пэришем заказывал, подумал я.
— Сказать по правде, устал я от уродской жизни, — ответил я.
Я старался проворковать это по-деревенски.
— Откуда сам? — спросил мужик в спецовке.
— Южнее отсюда.
— С юга, ты имеешь в виду юг города?
— Ага.
— У меня дочка там.
— Сомневаюсь, что ее знаю.