— Мне вдруг стало нехорошо, — сказал я.
— Как он выглядел? — спросила ночная сиделка.
— Кто? — сказал я.
— Мой мальчик.
— Свет был слишком ярким. Я видел только яркий свет.
Я заметил, что с меня сняли гипс, и руки у меня свободны. Ими я обрисовал в воздухе идею света.
— А какой у него был голос?
— Типа небесный.
— Что еще?
— Крылья, — сказал я.
— Крылья?
— Крылья, — сказал я.
Ночная сиделка протерла мой стальной нимб куском марли.
— Черт возьми, — сказала она. — Похоже, твои дырки загноились.
Она затолкала марлю в какой-то клапан в стене.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
Она встала, откатила лоток.
— А что, если мне понадобится лоток? — сказал я.
— Что, если? — сказала ночная сиделка. Руками она обрисовала в воздухе идею «если» — или, может, это было «что».
Я стал ждать дневную сиделку.
Доктор Корнуоллис сунула голову ко мне в палату.
— Просто сунула голову, — сказала она.
— Ладно, — сказал я.
— Как вы себя чувствуете?
— Не очень, — ответил я.
— Я бы так не подумала, — сказала доктор Корнуоллис. — Мне было бы крайне проблематично поверить вам, скажи вы мне, будто бы чувствуете себя очень. Так я и сказала Салли. Я сказала ей, что вы были травмированы и, как результат, переживаете тяжелую травму. Я говорю об инциденте с крыльями. Могу ли я принести извинения и от вашего имени?
— Принесите.
— Превосходно, — сказала доктор Корнуоллис. — Могу ли я сделать для вас что-нибудь еще?
— Мой лоток.
— Я пришлю кого-нибудь, чтобы его подвинули ближе, — сказала доктор Корнуоллис.
— А сами не можете?
— Я бы очень хотела вам помочь.
— Может, Господь поможет, — сказал я. — Он на посту.
— Это шутка, я полагаю? — сказала доктор Корнуоллис.
— Да, — сказал я.
— Нет, я просто хотела удостовериться, что это не игра слов.
Дневной сиделкой был Дональд, трехнутый паренек с заправки. Он вошел, подмигнул, подкатил мой лоток обратно к кровати. Волосы его были убраны в хвостик, а к халату была приколота пентаграмма.
— Не бери в голову всю эту шнягу про мертвых детишек, — сказал Дональд. — Салли уже всех достала своим мертвым пацаном.
— Как он умер?
— Обычные детские штуки. Выбежал за мячиком на дорогу. Вот у меня есть дети, а никаких мячиков они себе не получат, точно тебе говорю. Никаких мячей, подков, никакой прочей подобной срани.
— Ты меня помнишь? — спросил я.
— Конечно. С заправки. Тогда ты выглядел еще хуже.
— А теперь как выгляжу?
— Как будто уже выбежал за мячиком на дорогу.
— Можно посмотреть? Ты можешь дать мне зеркало?
— Я бы не советовал, — сказал Дональд. — Может, потом, когда чуть дальше выбежишь.
Я показал на пентаграмму.