Когда ему предложили совершить это путешествие, он поставил два условия. Первое — плыть в качестве не репортера, а любого рабочего, ему знакомы профессии и грузчика, и речного матроса, и кочегара. Второе — специально лакировать действительность в угоду властям он не будет. Что увидит, то и опишет, причем без прикрас.
— Владимир Алексеевич, — вздохнул предложивший ему поездку Зубатов, — вы, главное, эту самую действительность наоборот не выворачивайте. А то вон недавно несколько жуликов начали собирать пожертвования на прокорм голодающим, да и сбежали с деньгами, а виноваты в этом, как считает «Русская мысль», московские власти. Причем о том, что злоумышленники уже пойманы, почти половина украденных денег возвращена, а остальные из них сейчас вы… в смысле, вытаскивают — ни слова. Вот такой «правды» писать не нужно, а объективную — на здоровье.
— Понятно, — кивнул Гиляровский. — Но позвольте все-таки уточнить. Вот вы тут слегка запнулись, говоря о жуликах и их деньгах. Так что там на самом деле означает ваше «вы…»?
— Выбивают из них деньги, это вы правильно догадались. Резиновыми дубинками. Причем если бы сразу все отдали, никто бы их и пальцем не тронул. Возмущаться будете?
— Да пожалуй, что и нет. Ладно бы со стройки какого-нибудь дворца тащили, а то ведь, прости господи, последний кусок у умирающих с голоду попятить норовят. По заслугам им и крест. Писать про это вы мне, конечно, не позволите, а жалко. Глядишь, кто из еще не решившихся на подобное злодейство и задумается.
— Ну почему же? Пишите на здоровье, но только правду. А она состоит в том, что сами вы ничего не видели, только слышали от лиц, в чьей правдивости вроде нет особых причин сомневаться. Но, с другой стороны, вы их не настолько хорошо знаете, чтобы утверждать это наверняка. Это я про меня и моего шефа, Николая Сергеевича.
Статьи Гиляровского произвели сильный эффект, и я посчитал, что в силу этого в желании императора познакомиться с автором ничего такого уж выходящего за рамки допустимого не будет. Причем, что интересно, наша встреча дала ему материал для новых публикаций.
Разумеется, Владимир Алексеевич Гиляровский был не единственным репортером, привлеченным моими «канцеляристами» к описанию различных аспектов борьбы с голодом. Просто, с моей точки зрения, самым дотошным и талантливым. Но прочие, несколько менее способные, уже успели познакомить общественность с участием некоторых великих князей в хлебном экспорте. Причем именно сейчас, когда народ голодает! Делали они это с таким напором и энтузиазмом, что я временами аж диву давался. Например, известный писатель — народник Глеб Успенский разразился серией гневных статей, где досталось не только властям, но и его коллегам по прогрессивным убеждениям, после чего неожиданно загремел в психушку. Я даже послал телеграмму Бердяеву с вопросом — а зачем его вообще туда засунули? Вроде ничего такого никто не приказывал. Что за неуместная инициатива?