– Да, а что?
– Тогда сама разбирайся с его художествами. – Старший советник юстиции нажал кнопку на служебном телефоне и протянул трубку Елене. – Это начальник отделения полиции Петров. Он тебе объяснит, за что задержали сотрудника твоей следственной группы.
– Старший следователь СК майор юстиции Петелина, – представилась Елена, взяв телефонную трубку.
На другом конце провода замотанный службой подполковник Андрей Кузьмич Петров коротко поведал ей об инциденте у клуба «Дикие кошечки»:
– Превышение полномочий, драка с лицензированными охранниками на виду у граждан – я вынужден был отреагировать. Вы поймите, у меня и так с этими «дикими кисками» вечные проблемы. Вчера еще убийство там произошло.
– Я веду следствие по этому делу. И капитан Валеев проводил опрос свидетелей.
– Он охраннику зуб выбил, порвал костюм. Зафиксирована гематома на лице потерпевшего. У меня заявление на столе. Даже не знаю, как замять это дело.
– В оперативной работе всякое бывает. Сами знаете.
– Бывает, – согласился подполковник и замолчал.
– Андрей Кузьмич, мы все одно дело делаем. Может, что-нибудь придумаем?
– Надо помогать друг другу. Жизнь – штука непредсказуемая. Я покумекаю, что да как. А вы… Надеюсь на встречные шаги, старший следователь.
Петелина поняла, ради чего начальник ОВД добился разговора с ней через кабинет Харченко. Теперь, когда у его сотрудников или у самого подполковника Петрова возникнет «небольшая проблемка», он обязательно напомнит ей о своей уступке. Пресловутая корпоративная солидарность, будь она неладна!
– Спасибо. – Выразив благодарность, следователь дала понять, что принимает негласные условия. – Валеев далеко? Вы можете дать ему трубку?
– Да здесь он. Не в «обезьянник» же сажать капитана полиции. Хотя, может, и стоило для профилактики.
В трубке зашуршало. Телефон перешел из рук в руки. Елена услышала дыхание и знакомый голос:
– Это я.
Первым желанием Петелиной было спросить, как Марат себя чувствует, не пострадал ли он, но секундную слабость придавил образовавшийся в душе лед.
– Валеев, показания, полученные с помощью насилия, нельзя приобщить к делу. Ты все испортил!
– А ты?
Елена осеклась. Оба замолчали. Последовала пауза, которая тянулась несколько долгих минут. И каждый думал сейчас отнюдь не о глупой драке у стриптиз-клуба.
Елена поймала болезненно сочувствующий взгляд Харченко, положила трубку и молча покинула кабинет.
Юрий Григорьевич смотрел на закрывшуюся дверь и сожалел о том, что у него не конвейерное производство, где можно заменить людей роботами. Ему и поколениям будущих начальников следствия придется постоянно разгадывать душевные терзания не только преступников, но и тех, кто за ними охотится.