Сейчас на старом матрасе лежала Лиза Малышко. Ее запястья и лодыжки были примотаны веревками к металлической кровати. А тот, кто ее связал, дремал на стуле, прислонившись к стене.
Игорь Васильевич Гребенкин дернулся из-за неспокойного сновидения и разлепил веки. В темноте ему показалось, что кровать пуста. Он метнулся к двери, но, когда распахнул ее, дневной свет выхватил беспомощный силуэт заснувшей на кровати пленницы.
Гребенкин потянулся и вышел на свет. За разбитыми стеклянными стенами оранжереи росли старые яблони. Скоро их ветки оживут, оденутся в листву, а там уж недолго ждать и россыпи нежных цветов, которые украсят деревья узорчатыми шалями.
Как на фотографии его погибшей дочери.
Игорь Васильевич помочился на старую грядку. Девка тоже, наверное, захочет облегчиться, подумалось ему. И тут же доброе намерение перечеркнула молния злости – да пусть обделается, сука!
Вчера ночью он пытался выпытать у Лизы правду. Катя не могла сама броситься с крыши. Это подтвердил и сутенер. Дочь говорила о сюрпризе. Ее глаза предвещали некое чудо, а не тот ужас, который он увидел!
Гребенкин готов был добыть правду у подружки дочери любым способом. Он даже бил девушку, но темнота не позволяла увидеть ее глаза. А без этого не понять – лжет шлюха или начала «колоться». Поэтому дальнейшую экзекуцию Гребенкин отложил до утра. Девчонка уже убедилась в его решимости, и теперь разговор пойдет быстрее.
Игорь Васильевич вернулся в комнату. Проснувшаяся Лиза Малышко затравленным взглядом следила за его приближением.
– Мне надо в туалет, – произнесла она.
– А мне надо узнать правду. – Гребенкин сел на кровать и правой рукой вцепился девушке в горло. – Ты была с Катей на крыше? Была?
– Да, – прохрипела Лиза.
– Что там произошло? Говори, сука!
Девушка задергалась, но из-за коротких веревок могла только извиваться. В порыве злости Гребенкин навалился на пленницу и двумя руками сжал ей горло. Лиза выгнулась, беспомощно разинула рот и выпучила глаза. Мучитель выждал полминуты и разжал пальцы. Лиза захлебнулась мучительным кашлем.
– Поняла, что будет, если соврешь?
Гребенкин достал пистолет и вдавил ствол в грудь девушки.
– А теперь отвечай. Кто убил Катю? Если не скажешь, я убью тебя. Считаю до трех. Раз, два…
– Ее никто не убивал.
– Ты издеваешься? – Гребенкин ударил Лизу в лицо. – Попробуем еще раз. Последний. Кто убил мою дочь? Раз, два…
– Она жива! – крикнула девушка.
Лицо мучителя оскалилось, рука напряглась, палец, лежавший на курке, слегка согнулся. Гребенкин поднял пистолет и сунул его Лизе под нос.