Через пять минут весь наличный состав отряда был уже в импровизированной столовой под открытым небом. Поочередно подойдя к распечатавшей дежурство по кухне студентке и получив в свою миску по паре увесистых черпаков макарон, щедро заправленных тушенкой, все расселись кто на что – ствол поваленного тополя, напиленные на дрова чурбаки, пустые пока ящики из-под проб.
Зденек вышел из своей палатки с каким-то иностранным фотоаппаратом и объявил:
– Этот исторический момент надо зафиксировать. Прошу всех оставаться на местах. – Он несколько раз нажал на кнопку затвора, и каждый раз камера, загудев, сама перематывала кадры.
– Вот это техника, – присвистнул Полковник, – чистейший минерал!
– Небось, японский аппарат? – предположил Диметил.
– Японский, – подтвердил Зденек, – фирмы «Минольта». Полный автомат, только заряжай пленку и кнопку нажимай.
– И экспозицию сам определяет? – продолжал интересоваться Вадим, явно неравнодушный к фототехнике.
– Сам. Полностью. Как у нас говорят, камера для дураков, – усмехнулся Зденек.
– Да зато не дураки делали, – оценил Белявский.
– Ну и башковитые же эти япошки! – восхищенно подтвердил Полковник и повернулся к Диметилу: – А ты что свой «Зенит» не достаешь?
– Время еще не настало, – отмахнулся Вадим. – Чего тут в долине снимать? Вот пойдем в горы, тогда другое дело…
– Ну что ж, господа фотографы, – обратился ко всем Белявский, – давайте перейдем от ритуальных фотосъемок непосредственно к празднику. Прошу зачехлить камеры, дабы в них не попало чего-нибудь лишнего. – И начал лично обходить всех, разливая спирт в подставленные кружки.
Верка заикнулась было, что, мол, не пьет, но начальник, не дослушав, произнес только одно слово «традиция» и чуть-чуть плеснул ей на дно. Зато стоящему рядом Тамерлану набулькал почти половину видавшей виды почерневшей алюминиевой посудины. Не обидел и остальных. Вылив остатки себе, обратился к каюру:
– Ну, Афанасий Егорович, давай корми своих духов, мы же на твоей земле.
Довольно блеснув раскосыми глазами, каюр подошел к догорающему костру, опустился на одно колено, что-то негромко пробормотал по-якутски и чуть плеснул в огонь из своей кружки. Мгновенно ожив, пламя метнулось вверх.
Уже знавший этот обряд, Белявский прокомментировал:
– Хорошая примета. – Подождал, пока Афанасий вернется на место, и продолжил: – Что же, друзья-коллеги, как говорят в таких случаях, разрешите поздравить вас с открытием полевого сезона. Пусть он будет для всех нас счастливым и удачным!
Восемь кружек, загремев боками, сошлись в одной точке.