– Я тоже считаю, помог, – добавила уже от себя Верка и вопросительно посмотрела на чеха.
– Очень похоже на работу с мыслеформами, – откликнулся Зденек, – но это уже совсем другая область… Кстати. – Он опять повернул разговор в прежнее русло: – А не описывала ли бабушка внешность того вашего деревенского оборотня?
– Да нет, что-то не помню.
– Дело в том, что раньше существовали определенные приметы, так сказать, критерии вида, – иронично блеснул глазами Зденек, – по которым человека-оборотня можно было определить и до превращения. Прежде всего это густые сросшиеся брови…
– Как у нашего Тамерлана, – не выдержал и пошутил Валерка.
– Точно, – усмехнулась Верка.
– …покрытые волосами ладони…
– А если он их бреет? – продолжил игру Валерка.
– …низко посаженные приплюснутые уши…
– По-моему, они именно такие, – подхватила Верка.
– …синего или красного цвета ногти.
– А они у него… всегда в грязи… и поэтому истинный цвет… определить невозможно, – перебивая друг друга, заключили студенты.
Зденек же сделал серьезное лицо, поднял вверх палец и с пафосом произнес:
– Итак, господа, мы только что выдвинули в отношении Тамерлана классическое инквизиторское обвинение. Остается лишь в завтрашнее полнолуние подкрепить его собственными наблюдениями и торжественно сжечь Тамерлана на большом пионерском костре!
Все трое весело засмеялись, но Верка вдруг неожиданно замолкла и произнесла тихо то ли в шутку, то ли всерьез:
– Сучок где-то рядом хрустнул.
– Это Тамерлан подслушивает. Разобрался со своими волками и потихоньку вернулся, – мгновенно среагировал Валерка.
Все опять засмеялись, поднялись и пошли к палаткам. Если бы Валерка знал, как был он близок сейчас к истине. Тамерлан действительно передвинул затекшую от долгой неподвижности ногу и ненароком наступил на сучок.
Утки в этот вечер не летели, и он решил не дожидаться утренней зорьки. Выйдя к лагерю, Тамерлан хотел было подойти к костру, но вдруг услышал донесшееся оттуда слово «оборотень». Подумав о самом худшем, мгновенно замер и весь превратился в слух. Ну, а уж потом ничего не оставалось, как дожидаться конца разговора, за время которого он не раз покрывался испариной, но который, к счастью, закончился для него благополучно.
«Я вам покажу, суки, пионерский костер! – шептал Тамерлан про себя, дожидаясь, пока в палатках улягутся. – Вы у меня еще попоете! Была бы моя воля – ни одна падла отсюда бы живой не ушла. Да нельзя – шум поднимется…»
Утром, перед выходом на завтрак, он послюнявил палец и тщательно пригладил им брови, разделив их на пробор. Потом осмотрел ладони и выдернул несколько новых волосков.