– Вот-вот. – Тамерлан поднялся. – Хватит, заболтались. Пошли, а то не успеем. – И двинулся вперед.
Он только что сказал правду: медведи и впрямь его никогда не трогали, хотя сталкиваться приходилось нос к носу не раз. Своего, что ли, чуяли?.. А может, не просто своего, а еще и стоящего выше них по звериной иерархии. Во всяком случае, тут же молча уступали дорогу. И мяса медвежьего он действительно не мог есть ни в вареном, ни в жареном виде. Особенно после той медведицы…
Тамерлан, зная, что идущий следом студент не видит сейчас его лица, горько и грустно усмехнулся: «И здесь у тебя все навыворот, выродок ты несчастный. Даже любовь, если ее можно назвать любовью…»
Конечно, он спал с девчонками еще подростком, кочуя по своим детским домам, но это были так – малолетние любопытные дурочки, соплячки. Первую настоящую женщину ему подарил лагерь. Лагерь…
Их партию пригнали перед самым полнолунием. Шагая вдоль строя уже прошедших дезинфекцию и переодетых в полосатые робы узниц, Хмуров сразу выделил лицо, которое даже все потрясения и лишения не смогли лишить редкой привлекательности. Запомнив номер на робе, он вечером подошел к бараку, вызвал ее и негромко шепнул: «Я уведу тебя отсюда». Глаза ее полыхнули надеждой, и она стала еще красивее и желаннее.
Когда они выходили из ворот, часовой, хорошо знавший Хромого, понимающе подмигнул ему. Он не раз уже был свидетелем того, как в подобные прогулки отправлялись другие офицеры и надзиратели, чтобы по возвращении просто вычеркнуть номер узницы из списков с пометкой «Погибла при проведении работ».
Она доверчиво и торопливо шла впереди Степана, ни о чем не спрашивая. Недалеко от оврага он окликнул ее:
– Да не беги ты так. Хоть как зовут-то тебя, скажи!
Женщина обернулась и чуть заметно, грустно улыбнулась:
– Когда-то звали Аксиньей. А тебя?
– А меня… Не надо тебе знать, как меня зовут.
– Боишься, проболтаюсь, кто выпустил?
– Боюсь, – усмехнулся он.
– А зачем тогда отпускаешь?
– Да вот понравилась ты мне больно.
Он шагнул к ней, положил руку на талию, грубовато привлек к себе, потянулся к губам. Аксинья поняла, что за свободу придется платить, но это не вызвало у нее неприятного чувства. Этот высокий, здоровый и по-своему даже симпатичный парень с тревожно горящим взглядом, так рисковавший сейчас из-за нее, уже успел ей немного понравиться. Кто его знает, какую шутку сыграла с ним судьба, занеся в этот лагерь? Может, ранен был, ведь хромает же, может, по глупости мальчишеской, а может, и… по заданию наших. Конечно, по заданию! Зачем же предатель помогал бы ей бежать?! Поднявшаяся от этой догадки волна благодарности и нежности захлестнула ее, закружила голову. Темнота быстро опускалась на землю, и только качающаяся прямо над ними луна виделась сквозь прищур Аксиньиных век все больше и ярче.