Вячеслав Сарецкий, внук польского инсургента, стал одним их самых молодых генералов Советской армии, дважды Героем Советского Союза. Он прошел войну от Бреста до Берлина, женился поздно, вернувшись на Дальний Восток, и сына, появившегося на свет уже после смерти боготворимого им истребителя «жидов и москалей» Сталина, назвал в честь прадеда — Яном. И сын с молоком матери и первыми услышанными и понятыми словами отца впитал смысл завещания прадеда.
В восемьдесят пятом году Ян-младший, после окончания института отслуживший лейтенантом в войсках КГБ, встал на путь, который при других обстоятельствах, привел бы его, как минимум, в обком партии, а возможно, и в Кремль. Но пришла перестройка, и Ян, который, подобно многим «комсомолистам», сумел своевременно переориентироваться, использовал свои связи с рыбными промышленниками для того, чтобы организовать одну из самых мощных в России криминальных структур, названную ушлыми газетчиками «рыбной мафией».
Уже лет десять икра, красная рыба, крабы и омары есть в каждом магазине, простому работяге они по карману только по праздникам, но то, что в эпоху «застоя» можно было увидеть только на картинках, теперь появилось на прилавках.
И разве не удивителен тот факт, что, по официальным данным, добыча «даров моря» снизилась чуть ли не в десять раз по сравнению с семидесятыми, когда велся строго регламентированный лов биоресурсов и контрабанда морепродуктов, незаконный их промысел отечественными производителями в принципе существовать не могли?
А удивляться не стоит. В наше время остальные девяносто процентов добытой рыбы, икры и прочего морского лакомства в отчеты Госкомрыболовства не попадают. Все эти десятки тысяч тонн вкуснятины, иногда, правда, порядком протухшей, благополучно съедаются народом, а денежки столь же благополучно оседают в карманах лучших представителей этого народа.
Вот и получилось, что добыча морепродуктов, приносящая миллиардные доходы и весьма трудно контролируемая государством, оказалась третьей по степени криминализации и прибыли отраслью «антинародного хозяйства» — после наркотиков и водки.
Нарьянг далеко не сразу смог объединить разношерстную «пиратскую братию» и организовать такую схему, чтобы доля с прибыли от реализации каждой мало-мальски заметной партии товара попадала в «общак». К этой цели он шел проторенным путем, стравливая между собой группировки, тихо, а иногда и «громко» убирая несговорчивых, покупая и обещая золотые горы чиновникам от рыболовства.
Не всегда и не всех удавалось ему привести к общему знаменателю корысти и стяжательства. Порой облеченные официальной властью высшие чиновники приморских регионов сами сколачивали группировки, чтобы извлечь прибыль от незаконной добычи рыбы. Иногда на пути Нарьянга вставали люди, о которых он с изумлением говорил: