«Духота», о которой сумрачно говорил Нарьянг своим приближенным, была связана с тем, что ему в последние годы изрядно подрезали крылья в области сбыта контрафактной рыбы, икры, крабов и всякого подобного деликатеса. Рынок Японии всю контрафактную рыбу вместить не мог. Тем более что по договоренности правительств японские власти ввели строгий контроль по заходу российских судов в порты Японии и стали предоставлять информацию о выявленных нарушениях со стороны российских рыбаков и обо всех поставках морепродукции в японские порты.
После гибели генерала Гамова Москва взялась за «рыбную мафию» основательно, невзирая на чины.
Купленный на корню бывший Приморский губернатор Наздратенко, которого не без помощи денег и связей Нарьянга назначили председателем Государственного комитета по рыболовству, был безнадежно скомпрометирован, хотя подписи под сомнительными документами ставили его заместители. И этих заместителей стали безжалостно сажать.
На всю страну прогремело «крабовое дело», возбужденное в ходе расследования убийства губернатора Цветкова. Судебные слушания проходили в закрытом режиме, поскольку среди материалов фигурировали документы с грифом «секретно». Под суд попали бывший зам главы Госкомрыболовства Юрий Москальцов, советник губернатора Магаданской области Виктория Тихачева и директор Магаданского НИИ рыбного хозяйства Александр Рогатных.
Двумя годами позже по московской резидентуре Нарьянга был нанесен еще один удар, когда прокуратура Москвы возбудила уголовное дело против зампреда Госкомрыболовства России Тугушева и его подельников — Лыскова, Зинатулина и Чекунова. Им начали «шить» подстрекательство к даче взятки в особо крупном размере (около четырех миллионов баксов).
Наконец у Нарьянга не осталось в Москве никого, кто бы мог представлять в столице его интересы, выбивать квоты, подкупать чиновников, организовывать сбыт товара. И он решил пойти нестандартным путем.
«…Найти челове-ека в Москве нелегко-о…» — напевал Нарьянг, прохаживаясь по толстому ковру в ожидании того, кому собирался поручить почти неосуществимое — подмять под себя весь столичный криминалитет, уничтожить «авторитетов», «смотрящих», воров в законе, «бригадиров», назначив на их места своих, проверенных людей. Задумка была, по его мнению, блестящей, но осуществить ее мог только человек, лишенный всяческих принципов, кроме верности боссу, не засвеченный ни перед органами, ни перед криминальными структурами и одновременно обладающий врожденными организаторскими способностями. Найти такого человека действительно было трудно. Нарьянг раздумывал три месяца, перебирал варианты, наводил справки, провоцировал конфликты, создавал форс-мажорные обстоятельства для кандидатов. Он работал подобно старателю, промывающему тонны песка в надежде найти хоть крупинку золота. И эту крупинку он нашел. Даже не крупинку — самородок.