Юлия Васнецова размышляла не о том, как вместе с главным бухгалтером скрыть от налогов немалую прибыль или где подешевле заказать новые холодильники для хранения морепродуктов. Эти вопросы ее уже давно не интересовали. Налоги она платила исправно, к документации не мог подкопаться даже самый въедливый налоговый инспектор, а в холодильники и прочее оборудование было вложено столько денег, что они могли дожить до XXII века и не устареть ни морально, ни физически.
Мысли директора магазина занимало другое. В ее постели до сих пор (она была в этом уверена, поскольку приняла некоторые меры) спал человек, которого она любыми способами хотела сделать своим другом, соратником, любовником, наконец. И если последнее ей удалось вполне, то непробиваемую броню идиотической принципиальности Филатова ей пробить пока оказалось не под силу.
…Более двадцати лет назад отец Юлии Трофимовны, подполковник КГБ, был послан в одну из провинций Советского Союза, чтобы взять в разработку проколовшегося на нелегальной деятельности дипломата японского консульства. Но получилось так, что в разработку взяли его самого. В особняке, который занимал японский чиновник, чайную церемонию вела его дочь, восемнадцатилетняя Юкио, в совершенстве знавшая русский язык. Впрочем, подполковник Отрепьев и сам владел японским не хуже Акутагавы. За полчаса, в течение которых девушка совершала традиционный акт гостеприимства, подполковник не только не смог профессионально «нажать» на ее отца, но и полностью утратил чувство реальности. На следующий день он встретился с Юкио и провел с ней ночь на конспиративной квартире, не зная, что там технически подкованными японцами давно поставлена аппаратура видеонаблюдения, вмонтированная в люстру. Обнаружить шпионскую систему технические возможности местного ГБ не позволяли.
Эта ночь навсегда осталась в памяти подполковника Трофима Отрепьева. И когда через несколько дней ему передали кассету с записью, которая при просмотре способна была вызвать эрекцию даже у престарелого Андропова, он понял, что «влетел» всерьез и надолго. Точнее, до самого конца — спецслужбы никогда не оставляют в покое «засвеченных» ими сотрудников разведки противника.
Семь лет подполковник, а затем полковник Отрепьев водил за нос собственное руководство. Он так и ушел из органов — никем не раскрытый двойной агент, сдавший японской разведке не один секрет своего ведомства. И через два года, успев поцеловать новорожденного внука, упал и умер прямо на улице, прижав руку к груди. Сердце не выдержало.
Юлия Отрепьева, которая к тому времени вышла замуж за перспективного молодого дорожного инженера, тоже происходившего из семьи потомственного «сотрудника КГБ, осталась одна-одинешенька. Ее мать умерла давно, еще до того, как Трофим Отрепьев впал в грех с японской красавицей. Юлия понимала, что начало девяностых, когда она с помощью некоторых влиятельных персон принялась за строительство своей карьеры, было временем, когда можно заработать не только бешеные деньги, но и заложить мощный фундамент будущего. Личного будущего. Поэтому Васнецова дала себе зарок никого не жалеть, ничего не просить и ни перед кем не пресмыкаться. Она понимала, что таких людей уважают власть имущие, а уважение — те же деньги. Никогда серьезной работы не дадут человеку, который готов лизать пятки любому, если есть возможность получить лишнюю копейку. «Продаваться за копейку — глупо, продаваться за миллион — почетно» — эти слова покойного отца она, если бы родилась дворянкой, а не правнучкой нищего рязанского крестьянина, вписала бы в свой герб, переведя этот девиз на латынь. Поэтому, закончив с отличием Плехановский институт народного хозяйства, она не удивилась, что ей сразу предложили освободившуюся должность директора знаменитого магазина «Океан». Ее предшественник загремел на десять лет в места не столь отдаленные за хищения в крупных размерах. Хорошо еще, что не расстреляли, как директора Елисеевского магазина. Впрочем, в то время за экономические преступления высшей меры уже не давали. А потом отказали почки у Андропова, астма погубила Черненко, новое мышление — Горбачева как политика, а Борис Николаевич в состоянии перманентного похмелья дал россиянам свободу жрать от пуза и умирать от голода — кому как понравится.