Рокоссовский ехал в открытом газике, ощущая при быстрой езде утреннюю прохладу. Справа и слева к автомагистралям подступал лес, чередуясь с золотой желтизной ржи или пшеницы на небольших безлесных клиньях; кое-где густо белела цветущая картошка, и чудилось, что машина мчится сквозь ее приятно-тяжелый запах… Да, война сюда еще не зашагнула…
Вспомнился Лизюков Александр Ильич, который с небольшим отрядом защищал от немцев соловьевскую переправу. «Вся надежда на него». И будто увидел пятидесятилетнего Лизюкова — крутолобого, рано облысевшего: его глаза всегда смотрят с добродушным прищуром. Он был сыном сельского учителя, вначале окончил шесть классов Гомельской гимназии, в девятнадцатом году стал бойцом Красной Армии. Учился, воевал, опять учился — закончил военную академию, сам преподавал тактику в академии. Потом командовал — батальоном, полком, танковой бригадой, 1-й Московской мотострелковой дивизией. Уже проявил себя на войне при отходе от Минска и при обороне Борисова… Опытен, умен и чертовски храбр. Если Лизюков не удержал переправу, то дело совсем худо — трудно будет ее вернуть.
До штаба армейской группы от Ярцева — восемь километров. Штаб располагался в стороне от автомагистрали Минск — Москва, в глубоком, со многими отрогами овраге, густо заросшем мелколесьем. В склонах оврага были вырыты надежные укрытия — блиндажи, землянки, капониры для автомашин и лошадей. На удобных площадках кое-где были поставлены брезентовые палатки.
В штабе ощутил тревогу еще острее, когда взглянул на карту начальника штаба полковника Малинина: карта для военного человека словно волшебное зеркало — отражает не только местность с ее населенными пунктами, дорогами, высотами, реками, но и все, что происходит на этой местности, если к карте прикоснулись красный и синий карандаши командира, а тем более штабного, многоопытного. Рокоссовскому стало яснее ясного, что захват немцами переправ на Днепре означал не только гибель двух наших армий в районе Смоленска, но слияние в одну ударную силу двух группировок немецких войск: ярцевской и ельнинской. К этому немецкие военные стратеги стремились, как к необходимому и главному условию, при котором уже можно двигать свои войска непосредственно на Москву.
— Михаил Сергеевич, — обратился Рокоссовский к полковнику Малинину, — грош цена будет нам с вами, если мы не вышвырнем немцев хотя бы из Соловьева.
Их разговор прервала зашедшая в блиндаж девушка в зеленой гимнастерке и синей юбке, принесшая с собой термос с едой и два чайника — один с чаем, другой с кофе.