— Что-о-о? Нет. Я не…
— Пожалуйста, не заставляй меня быть сукой. У меня богатая, занятая, сложная жизнь, в которой ты решил не участвовать. Сейчас я много чем не хочу делиться с тобой. И не хочу утешать человека, который бросил меня много лет назад, потому что у него… Не знаю, кризис среднего возраста? Это у меня не в приоритете, и этого не стоит от меня ожидать.
— Ох, — сказал Алекс. Он почувствовал, будто проглотил вольфрамовую болванку. Его лицо покраснело. Она вздохнула и посмотрела на него. Её выражение лица не было жестоким. И не было даже злым. Может, немного уставшим.
— Прости, — сказала она. — Мы раньше знали друг друга. А сейчас даже на знакомых не тянем.
— Я понимаю. Прости.
— Это не я поставила тебя в такое положение. Это ты меня поставил. Я просто работала со своими растениями.
— Я знаю. Я не хотел тебя огорчать. Ни сейчас, ни раньше.
— Раньше? Это когда ты бросил меня?
— Я не хотел, чтобы это случилось, это не из-за тебя или…
Она резко покачала головой, морщась, как делала только она.
— Нет. Давай не будем об этом. Алекс, мы говорим о прошлом. А я только что сказала, что не хочу говорить об этом. Верно?
— Верно.
— Вот и хорошо.
— Извини, если всё получилось… грубым.
— Я в порядке, — сказала она.
Он снова поднял руку. Тот же жест, с которым он подошел к ней, но уже с другим смыслом. Он повернулся и ушел. Чувство унижения сдавило грудь. Желание обернуться, поймать последний взгляд на случай, если она смотрела на него, было слишком сильным, чтобы сопротивляться.
Но он подавил его.
Она была права. Вот почему он появился на пороге без предупреждения. Поскольку он знал, что, если она ответит «нет», он должен будет это уважать, и где-то в глубине души он думал, что если бы они оказались рядом, дышали одним воздухом, ей было бы труднее его выгнать. И, возможно, это так и было. Возможно то, что он сделал, на самом деле сделало ей хуже.
Первый бар, к которому он пришел, назывался «Лос Компадрэс», а воздух внутри него пах хмелем и перегретым сыром. Человек, стоявший за баром, выглядел достаточно взрослым, чтобы пить. Его желтоватая кожа оттенялась рыжеватыми волосами и усами, которые можно было смело назвать шикарными. Алекс сел на высокий табурет и заказал виски.
— Немного рано для празднования, — сказал бармен, когда налил. — Что-то случилось?
— Оказывается, — сказал Алекс, немного растягивая говор долины Маринер для эффекта, — что иногда я мудак.
— Тяжёлая правда.
— Так и есть.
— Думаешь, пьянство в одиночестве поможет?
— Неа. Просто соблюдаю традицию отчужденной мужественной боли.