- Я слышал, вы свели знакомство с итальянцем по имени Кола? - спросил я, когда мы закончили и я налил ему стакан вина за труды. - Даже взяли его под крыло?
- Действительно так, сударь Синьор Кола - истинный джентльмен и проницательный философ. Бойль счел его весьма полезным. Он - человек большого обаяния и обширных познаний и высказал немало удивительных соображений о крови.
- Вы немало утешили меня, - сказал я, - ибо я высоко ценю ваше суждение в таких делах.
- Но почему вам понадобилось утешение? Вы ведь с ним не знакомы, верно?
- Отнюдь. Не утруждайтесь этим более. Я всегда брал за принцип сомневаться в словах иностранных корреспондентов; разумеется, когда их мнение оспорено английским джентльменом, я с удовольствием отмету его. И с радостью позабуду услышанные мной наветы.
Лоуэр нахмурился.
- Что еще за наветы? Сильвий отзывался о нем весьма похвально.
- Нисколько не сомневаюсь, и слова его вполне соответствуют истине, насколько она ему известна. Людей всегда следует принимать такими, какими мы их видим, разве нет? А противоречивые рассказы о них оценивать в свете собственного опыта. "А язык укоротить никто из людей не может: это неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда" (Послание Иакова, 3:8).
- Кто-то отзывается о нем дурно? Полноте, сударь, будьте со мной откровенны. Я знаю, что вы слишком порядочны и не допустите злословия, но если кто-то распускает об итальянце клеветнические слухи, то пусть предмет их станет известен, дабы он смог защитить себя.
- Разумеется, вы правы. И единственное мое колебание - от того, что это донесение столь легковесно, что едва заслуживает внимания. Сам я нисколько не сомневаюсь, что оно насквозь лживо. Трудно поверить, будто человек благородного звания способен на столь низкие поступки.
- Какие низкие поступки?
- Это относится к пребыванию Кола в Падуе. Математик, с которым я состою в переписке, упомянул об одном случае. Мой корреспондент известен мистеру Ольденбургу из нашего Общества, и я могу поручиться за его правдивость. Он писал лишь, будто имела место какая-то дуэль. По всей видимости, некто поставил новые опыты с кровью и рассказал о них этому Кола. Кола присвоил опыты себе. Когда же от него потребовали признать, кто был первым, он потребовал сатисфакции. К счастью, власти остановили поединок.
- Подобные недоразумения случаются, - задумчиво сказал Лоуэр.
- Разумеется, случаются, - охотно согласился я. - И вполне может статься, что право на стороне вашего друга. А раз он ваш друг, уверен, что дело обстоит именно так. Однако есть люди жадные до славы. Я рад, что философия обычно избавлена от подобного мошенничества; подозревать друга и следить за своими словами, дабы друг не украл успеха, принадлежащего тебе по праву, было бы невыносимо. Впрочем, раз уж открытие совершено, какая разница, кому его припишут? Мы трудимся не ради мирской славы. Мы трудимся ради Господа, а Ему всегда ведома истина. Какое нам дело тогда до молвы?