Она сделала движение подняться. Сергей перехватил ее, взяв за талию, и посадил назад.
— Неужели я так старался из-за одного братского поцелуя?
— Ничего себе братский поцелуй!.. — По голосу он понял, что она улыбается.
— Только половина десятого… Позвони домой, что ночуешь у подруги, а?.. И останься… Разве нам плохо вдвоем?
Он почувствовал, что скатывается на какое-то жалкое клянченье, но ничего не мог с собой поделать.
— Это исключено, Сереженька, милый… Родители знают, что у меня нет подруг, у которых я могу заночевать.
— Ну, хоть до двенадцати, а? Жестоко позволить голодному ребенку лизнуть пирожное и не дать наесться досыта.
— О, как мы образно выражаемся… — Ниоле наконец поглядела на него, кокетливо улыбаясь.
— Как-никак творческий вуз окончили.
— Какой?
— Потом скажу.
Сергей встал и принес два стакана сока.
— Извини, что безо льда.
— Да куда сейчас лед…
— Понял. Действую.
Сергей отдал оба бокала Ниоле и пошел подкинуть голодающему очагу дровишек. По оставшимся дровишкам поползли задорные язычки, и Сергей вернулся на шкуру. Ниоле протянула ему бокал.
— Так что ты оканчивал?
— ВГИК, художник-постановщик.
— О, фирма солидная. А что же?…
— Бельчонок, давай о другом, а? Теперь, когда я обзавелся собственной музой, я все преграды снесу. Выйдет, даст Бог, наш альбом, тогда появятся перспективы. Только никуда не девайся, ладно?
Он залпом допил сок и стал расстилать одеяла.
— А это что за гуманитарная помощь? — спесиво осведомилась Ниоле, отодвигаясь от него.
— Это помощь моделям, которые ждут своей очереди.
— Убери. Мне неприятно. — Она отодвинулась на край тигра.
— На них никто никогда не спал и ничем плохим не занимался. Они совсем новые и чистые. Пару раз девчонки прикрывались в ожидании очереди на съемку. У меня же всегда прохладно… Те, кто приходит на обнаженку, приносят с собой халаты. Не знала этого?
«Ведь это почти правда!»
— Все равно, — дернула она головой.
— Ниоле, девочка, не надо… так обо мне думать. Ты самое лучшее, что было в моей жизни за последние двадцать семь лет и десять дней. Ну, не будь вредной, не мучай своего преданного жреца…
Он все-таки расстелил одеяла и потом, чуть выждав, стал поднимать на ней платье. Сначала Ниоле было отстранилась еще больше, но потом, сделав над собой усилие и подчиняясь его напору, встала на колени и позволила его с себя снять. Ее грудь оказалась прямо перед его лицом, и он, с трудом отклеив ладони от гнусно липкого трикотажа, обеими руками взялся за эти мягкие комочки и зарылся в них лицом. Ниоле положила голову ему на плечо и обхватила его за шею, словно это он собирался вырваться. Но это было очень далеко от того, чего он действительно желал.