Помимо своей воли Руш вспомнил дословный перевод имени Азазель: Сила над Богом.
И тут же отогнал от себя эту мысль.
— Полтора года… — закашлялся Китон, давясь слезами вперемешку со смехом, и сменил позу, чтобы лечь удобнее на снегу. — Полтора года я без конца ходил в ту больничную палату и сидел у постели сына точно так же, как ты сейчас сидишь передо мной. Полтора года смиренно молил о помощи… но так ее и не дождался. Понимаешь, если шептать, Он тебя не слышит… но вот теперь мой голос до Него точно дойдет.
Руш бесстрастно взирал на распростертого на земле человека.
Вокруг никого не было, парк погрузился в тишину, нарушаемую лишь воем ветра, обрывками голосов в наушнике Бакстер да затрудненным дыханием Китона.
— Руш? — прошептала детектив, не в состоянии расшифровать выражение его глаз.
Он медленно завел за шею руки, расстегнул замочек распятия и снял его. Серебряный крестик завертелся на цепочке.
— Руш? — повторила она. — Руш!
Он посмотрел на нее.
— Мы до сих пор не знаем, чем закончилась операция, но что бы ни случилось, вам не в чем себя винить. Вы и сами это знаете, разве нет? — спросила она.
К ее удивлению, он улыбнулся, будто с его плеч свалилась непосильная ноша.
— Знаю.
Цепочка с крестиком скользнула между его пальцев и упала в белый снег.
— Значит, все в порядке? — спросила она его и бросила взгляд на Китона.
Руш кивнул.
— Вызывайте подмогу, — сказала она и облегченно вздохнула, понимая, что ее друг в очередной раз продемонстрировал всю свою внутреннюю силу.
Бросив последний взгляд на человека у его ног, Руш вытащил телефон и с трудом встал.
А когда отошел в сторону, в ухе Бакстер застрекотали отрывки сообщений МИ5.
— Руш, все хорошо! — взволнованно крикнула она ему; кровь между ее пальцами теперь текла медленнее. — Они его обезвредили! Окружили в закрытом помещении… в результате взрыва пострадал только один человек… сам террорист!
Не в состоянии сдержаться, Бакстер победоносно посмотрела на Китона:
— Слыхал, ублюдок? — прошептала она. — Его обезвредили. Он мертв.
Китон подавленно уронил голову на снег, закрыл глаза и по привычке произнес слова, слишком часто приходившие ему на ум за время проклятого пребывания на этой земле:
— Богу просто понадобился еще один ангел.
Руш замер на середине шага.
Бакстер даже не осознала, что отняла от раны окровавленные руки, ее взор затуманили навернувшиеся на глаза слезы. Единственным, о чем она могла в этот момент думать, было прекрасное лицо Кертис.
Она даже не услышала приближающийся хруст снега.
Она не почувствовала, как ей в лицо брызнула теплая кровь, и не поняла, почему тело в ее руках так неистово задергалось… когда в него вошли еще три пули.