По рекам Нева и Ждановка, по проспектам Добролюбова и Стачек тянулся противно воняющий туман, и изрядный кусок Питера стремительно сходил с ума. Бились в авариях машины, вспыхивали драки и перестрелки, а в заполненном под завязку двадцатитысячном Петровском начинался настоящий ад…..
*****
– Пошли, Батон отсюда – нет там никого. Когда живое мясо рядом мертвяки себя так не ведут.
– А как они должны себя вести? Свежак забаррикадировался – точно говорю. Забился в угол и дышать боится. Зверье слабый запах чувствует, а определить источник никак не получается. Если не поможем – он в той аптеке сдохнет. Или сожрут или тихо без живца загнется.
– Давай хоть Боба с Маугли на помощь позовем. А впрочем…. Поступай, как знаешь – ты тут старший.
– Да, знаю. Знаю, что бросать на съедение свежака не правильно и не по понятиям. Или забыл, как год назад тебя самого с восьмого этажа по простыням спускали? А ведь могли тогда ребята проехать мимо и твое вывешенное полотенце не заметить. Скажи, Кузя? Ты в том рейде сидел за пулеметом, и должен помнить.
Они любили навещать эту квартиру на третьем этаже питерской многоэтажки. Хозяин из крутых, охотник и после каждой перезагрузки кластера им доставался полный сейф патронов и заполненный дорогими коньяками бар. Еще ножи там всякие, кинжалы, снаряжение…. Код от замка сейфа записан на обоях под портретом бородатого Хемингуэя, а сам хозяин лежит возле подъезда, на газоне, упокоенный аккуратно клювом.
Мародеры всегда работали втроем. Уважаемый братвой Батон, дерганый, склонный к панике Епископ и молчаливый Кузя, предпочитающий никогда ни с кем не спорить. Одна из боевых троек рейдеров со стаба Крепость. Тяжело груженый караван отправился обратно, но часть сталкеров отпросилась у главного по прозвищу Якудза остаться и помарадерить в свежем кластере на свой карман.
– Епископ! Бегуна в футболке и без штанов видишь? А ну прострели ему грудак из арбалета. Пусть покрутиться на месте, суету создаст. А мы посмотрим, кто на шум подтянется….
Мощный, с фигурой тяжелоатлета Батон пропустил к окну щуплого Епископа, уже закладывающего во взведенный арбалет тяжелый болт – стрелу. Кузя поднимал АКМ с глушителем, одновременно отходя в глубину комнаты. Помещение погасит остатки звука и оставит слуху зараженных слабый хлопок с глухим лязганьем затвора. Сам Батон прошел на кухню и занял место у окна, встав на табуретку и просунув в форточку дуло Винтореза.
Окна их квартиры от аптеки отделял проулок, шириной не более сорока метров. Сейчас там перетаптывался десяток зомби, где выделялся полуголый бегун с перепачканной свежим дерьмом задницей. Епископ тщательно прицелился в надпись «Зенит» на порванной футболке, но попал в голову, и стрела глубоко вошла в раззявленный слюнявый рот. Батон тихо выругался и Винторез в его руках мелко задергался, посылая девятимиллиметровые пули в бошки зараженных. С соседней комнаты его поддержал из Калаша Кузя, и через несколько секунд перед аптекой всё закончилось.