— Вы говорите, лампы? — переспросил он задумчиво.
— Обе лампы, — подтвердил Лукирский. — Похоже, они тоже были повреждены при том обвале, потому и перегорели так скоро.
— Поставьте запасные, Петр Аркадьевич.
— Хватились, Игорь Евгеньевич! Запасные и стояли. Разве вы забыли, как все основные лампы полетели вдребезги, когда глыбы стали бомбардировать палатку?
— Значит, робинзоны на необитаемом острове? — весело сказал Смородин, подходя к Синягину и Лукирскому. — Полное отсутствие связи, и самолеты уже не ходят — начались зимние туманы. Хотите или не хотите, дорогие товарищи, а сниматься придется.
Синягин с гневом посмотрел на Смородина. Смородин говорил уверенно, насмешливо, с издевкой. Синягин обвел глазами тундру — синеватый туман сгущался, подступал к горному хребту, на вершине Курудана вился дымок, там работали люди. Синягин вдруг до боли ясно представил себе кусок руды, первый кусок, найденный им на вершине, — фотографии этого куска, имевшего свинцовый блеск, приводились потом во всех его работах и докладах. Он резко повернулся к Смородину, сказал холодно и враждебно:
— Не будем сниматься. Остаемся.
Глаза Смородина сузились. Вспыльчивый, привыкший действовать по порыву, он сдерживался, с трудом смиряя бурно поднявшееся в нем возмущение. Лицо его покраснело, голос стал хриплым.
— Как остаемся? Срок экспедиции выходит, план разведки выполнен, имеются материалы, они должны быть доставлены в Полярный. Не дури, Игорь. Раз Полярный не может решать за нас, мы сами должны найти правильное решение. Тут личное самолюбие…
— Личное самолюбие ни при чем. Речь идет о разведке. Неужели ты не понимаешь, что по самому важному вопросу она не дала никакого существенного результата?
— А ты уверен, Игорь, что эти существенные результаты будут получены, если мы останемся на зиму? — тихо спросил Смородин. Глаза его из-под круто изогнутых бровей остро, испытующе впивались в лицо Синягина. Синягин смело встретил этот резкий, как удар, взгляд.
— Уверен, — сказал он твердо. — И я скажу тебе больше: личное самолюбие у тебя. Твоя исследовательская работа по железному оруденению закончена, ты прекрасно знаешь, что месторождение это второстепенное, но отчет написать можно, даже на два докладика хватит, — вот ты и стремишься назад, на теплые квартиры, к ваннам, подальше от трудностей, поближе к похвалам…
На этот раз Смородин не сдержался. Он резким жестом оборвал Синягина, слова его были полны негодования:
— Слушай, Игорь, мы с тобой старые товарищи, ты хорошо знаешь, боюсь я трудностей или нет, и мог бы говорить иным тоном. Тринадцать лет я разведываю тундру и тайгу, и никто мне не осмеливался такое сказать… Ну что ж, думаю, лучше нам перейти на официальность. Ставлю тебя в известность, что моя группа закончила полностью свой план и прекращает дальнейшие исследования. Завтра я погружаю приборы и материалы на вездеход и ухожу со своими людьми.