В кабинете снова повисла пауза, прерываемая только стуком каблуков Музы.
— Так ты и втерлась ко мне в доверие. А тут я возьми и подкинь вам новую тему, рассказав о цели своей поездки. Еще бы! Такой случай! Огромные деньги, одни квартиры в Москве чего стоят. А с другой стороны — всего лишь инвалид. Нет, такой куш вы не могли пропустить! Очень уж надолго я заснула, как раз чтобы ты успела все рассказать своему парню! А я ведь именно с тобой пила, прежде чем отрубилась.
— Да ты просто сказочница, Андерсен переворачивается в гробу, — фыркнула лже-Алиса.
— Дальше интереснее будет! Всё идет по сюжету, сейчас подходим к кульминации. Я же не знала, как выглядит настоящий Виталий, поэтому мне можно было предъявить любого. Но артистическое прошлое Антонины-Алисы не дремало. Она загримировала одного субъекта под Виталия, добившись если и не стопроцентного, то очень большого сходства. Мало ли на кого натолкнется случайно? Вдруг соседка за солью зайдет или вдруг я все-таки видела фотографию? Вот и подменили мальчика. От него требовалось войти в роль и чуть-чуть посопротивляться, чтобы не вызвать подозрений, а затем принять в дар наследство отца. Да, посопротивляться надо было еще и для того, чтобы успели для лже-Виталия сделать фальшивые документы. Я думаю, что экспертиза быстро докажет, что документы у этого парня ненастоящие, — сказала Муза.
— А если не докажет? Или, наоборот, докажет, что весь этот бред ты сочинила, — предположила Алиса-Антонина. — Я, может, и актриса, но ты точно писательница в жанре фэнтези.
— Все документы, которые предоставила Муза Юрьевна, подлинные, — подал голос нотариус.
— Подлинные! — передразнила его Антонина-Алиса. — У нас тоже подлинные!
— У вас? — усмехнулась Муза.
— Я лежал в больнице и общался со следователем. Врачи почему-то не заметили, что я в гриме, — хмыкнул лже-Виталий.
— Врачам на твой грим наплевать было. Они обратили внимание на другую штуку. Молодой доктор-травматолог подошел ко мне в больнице, приняв за работницу правоохранительных органов. Не знаю почему, но я не стала его разубеждать. Этот доктор и сообщил мне, что заметил одно несоответствие. Оказывается, раны Генриху были нанесены несколько часов назад, а раны Виталия были свежайшие. Он плел мне что-то про край раны, про кровотечение, про свертываемость. Это не важно. А вот, кстати, лист с его запротоколированными показаниями, — выложила листок из папки Муза.
— Какая у тебя толстая папка, прямо досье, — отметила Антонина-Алиса.
— Это точно! На всех хватит! — заверила ее Муза. — Мне эти сведения показались странными, потому что, со слов Виталия, тот, кто вошел к нему в квартиру, сразу же ударил Генриха и потом его, это несколько секунд, максимум минута-другая. А тут часы… И это уже доказанный факт, господа присяжные. А это означает только одно: Виталий сам убил Генриха и потом придумал такой план, потому что просто спрятать труп Генриха не могли, я знала, что он пошел настраивать пианино. А я еще не отдала вам бешеные деньги. Виталий только ждал сигнала от своей жены и стукнул сам себя прямо перед моим приходом, чтобы, если что, ему успели оказать медицинскую помощь. Но, как ни печально, расследование вел Константин Сергеевич. Прикормленный он, что ли? Или на чем-то проштрафился и вы держали его на коротком поводке? Я это не сразу поняла, поначалу думала, что следователь просто ленивый жлоб, но потом стало ясно, что он ваш человек, Петр. А чего это я вас Петром называю? — всполошилась Муза.