— Ты много надумываешь… — ответила Муза. — Почему ты считаешь, что Федор заранее меня обманывал? Если у парня был слух и умелые руки… что ему оставалось? Правильно! Максимально выжать из своего больного тела! Если действуют руки, почему бы не компьютер и почему бы не пианино? А так думать… А если бы я была артисткой цирка, так он сказал бы, что его сын всю жизнь мечтал зажигать под куполом? Чтобы старушка подтянулась и научила его этому?!
— Почему старушка? — рассмеялся Григорий, обнимая Музу.
— Ой, посадка началась… — смутилась она. — Потому что цирковые рано уходят на пенсию, я бы уже была на пенсии… на заслуженной.
— Успеешь еще, — занервничал еще больше Григорий, смотря на нее во все глаза, неизвестно что имея в виду, то ли она успеет еще на пенсию, то ли — на посадку. — Адрес взяла?
— Взяла.
— Если там чемодан поднести надо будет, ты проси кого-нибудь, сама не надрывайся! — не отпускал он ее руку из своей большой и сильной и такой обжигающе теплой…
— Все будет хорошо! Гостиница недалеко от вокзала, я доберусь, ты не переживай! — начала успокаивать его Муза, словно была ребенком, в первый раз уезжающим из-под родительского крыла.
— И не ищи больше женихов! Меня не будет рядом, и некому будет прийти на помощь, чтобы вызволить тебя из лап очередного проходимца! — предупредил Григорий.
— Я постараюсь удержать себя в руках, — улыбнулась она. — Хотя бы на это время… в Верхневолжском, и пока без тебя…
— Вот-вот! А я, как только смогу, сразу же приеду!
— Григорий, не надо! Я справлюсь сама! Занимайся дочерью, прошу тебя! — поцеловала его в щеку Муза, встав на цыпочки.
— Если что, ты мне сразу звони! Я помогу, чем смогу! Мне не нравится, что ты едешь одна неизвестно к кому. Как он тебя примет? Что тебя ждет? Я не могу быть рядом, и это меня и убивает, и напрягает! — сжал ее в объятиях Григорий, выражая тем самым свое отношение к ней и одновременно выжимая весь воздух из ее хрупкого тела.
Муза двинулась к своему вагону, еле оторвавшись от него, Григорий катил чемодан и нес сумку, сверля ее спину глазами. Он явно нервничал.
— Ты звони всё время! Я буду класть деньги на телефон, — напутствовал он.
— Гриша, не беспокойся! Покойный Федор снабдил меня огромными средствами, я теперь в шоколаде, да и ты дал… Я теперь просто олигарх! Да шучу я! Но те деньги, что он разрешил тратить мне, сто тысяч, они мои законные. И они для меня огромные! Честное слово! Я и в Москве жила очень скромно, а уж в провинциальном городке мне этого хватит с лихвой! Я не трону чужую копейку, я все поняла, прочувствовала просьбу умирающего. Даже если сын откажется от наследства, я буду хранить его, пока он не передумает…