Она подумала о том, что не сообщила следователю о других подозрениях убитой горничной, и не жалела об этом… У нее словно сработал инстинкт самосохранения — не доверять ни ему, ни этому Антону…
За окнами стемнело, телевизор не работал, но все равно в комнате стоял какой-то гул. Это сквозило из окон морозным воздухом, а на подоконнике даже намело что-то наподобие сугроба. Муза поняла, что ее не согреет древняя пятнистая ванна с полуржавой водой, которая текла тонкой, тепловатой струйкой. Не помогли и одеяло с покрывалом, потому что к вечеру в номере стало просто невыносимо холодно.
«Господи, да я тут недолго продержусь, — подумала Муза, клацая зубами, — как немцы замерзали у нас в войну».
В этот момент она услышала какой-то шум в коридоре и не смогла остаться безучастной. Муза встала, клацая зубами, подошла к входной двери и открыла ее. То, что она увидела, не поддавалось никакому описанию. Темноволосая девушка, которую Муза видела в ресторане, рыдала, сидя на корточках, а по коридору уходил крупный мужик в спортивном костюме с криком:
— Да куда ты денешься, овца! Все равно мы придем!
Мощная фигура исчезла в холле, где располагался лифт, а дрожащая девушка осталась. Муза подошла к ней.
— Что с вами? Чем помочь?
Девушка подняла на нее большие заплаканные глаза.
— Господи! Хоть кто-то вышел! Спасибо вам! Тут на целом этаже как будто никого нет! Убивать будут — никто и не услышит! — пожаловалась девушка.
— Да ты не сиди здесь, — подняла ее Муза. — Пойдем ко мне в номер. Скажи, что случилось?
Девушка, благодарно хлопая влажными ресницами и вытирая щеки, пошла за Музой.
— Спасибо большое, — тряслась она нервной дрожью.
— Что случилось? — спросила Муза, усаживая ее в кресло, накрывая чем-то типа пледа и подавая стакан воды. — Ты живешь здесь?
— Я? Да, то есть не на этом этаже, но в этом отеле, этажом ниже. Я — студентка, не сдавшая сессию, если честно. Меня отчислили, я завалила анатомию, сразу же и из общежития студенческого попросили. Вот я и… — всхлипнула девушка.
— Ты успокойся, все хорошо, — присела рядом Муза.
— Да чего хорошего? Родители думают, что я учусь на врача, а я — одно недоразумение. Как я завалила анатомию? Сама не представляю! Ведь поступила! Радовалась! Строила планы! И все в первую же сессию развалилось. Но в деканате мне сказали, что у меня будет еще один шанс: поступить снова на первый курс в следующем году, то есть уже через полгода вступительные экзамены. У меня будут привилегии, если я эти полгода поработаю лаборантом на кафедре. Я, конечно, согласилась! А какие у меня варианты? Я не могу даже сообщить родителям, что отчислена, не то что вернуться. Представляю, что будет с отцом! Это при его-то давлении! Вот восстановлюсь, может, и признаюсь, что так получилось. А сейчас я устроилась на кафедру за какие-то копейки и по ночам здесь, в гостинице, мою посуду. Этого хватает, чтобы оплачивать здесь же жилье в самом дешевом номере да на еду. Меня все устраивало, пока ко мне не стали приставать какие-то темные личности. Они просто замучили меня, сначала приставанием в баре, потом мне под дверь стали подкладывать письма, конфеты и даже цветы.