— Холли, — снова повторяет он, и сильный французский акцент скользит по моей покрытой мурашками коже.
Черт! Я хочу почувствовать, как этот скрипучий голос проскользнет между моих губ, чтобы зажечь и контролировать это страстное желание моего отчаянного тела. Я хочу, чтобы он дал мне то, что было в кабинете: прикосновение ненасытного мужчины, ощущение его голодной ласки, запах его решительной страсти.
Кто-то откашливается, и я мгновенно возвращаюсь обратно в комнату для персонала.
Оглядываюсь и вижу, что Джастина обмахивается, а остальные избегают смотреть мне в глаза.
Пьер продолжает смотреть на меня голодным взглядом. Я стараюсь больше не смотреть на него, потому что, черт, его взгляд такой решительный и обжигающий. И сейчас, с затуманенной головой, я хочу его.
Опять я слышу, как кто-то откашливается, но на этот раз сильнее, почти зло.
В этот раз я поворачиваю голову в сторону шума, и вижу злобный взгляд Ангуса.
— Извините, — бормочу я и смотрю в другую сторону, на невидимое пятно на столе, чтобы отбиться от внимания Пьера и всех остальных в комнате.
— Пьер, — говорит Ангус, побуждая его говорить. Но он молчит. И мое чертово сердце бьется быстрее. — Пьер, — повторяет он снова.
Чувствую, что мои щеки краснеют, а капли пота собираются и скатываются по спине. Случайно смотрю вверх из-под ресниц на Пьера. Его поза решительная, и воздух потрескивает между нами.
— Фирменное блюдо дня — запеченные на медленном огне бараньи ножки с соусом из красного вина с молодой морковью и картофель в панировке, — сообщает он, но не отводит от меня взгляда. Пьер выпячивает грудь и выпрямляется в полный, пугающий рост. — Холли, я хочу, чтобы вы попробовали, — говорит он, одновременно предлагая мне столовые приборы.
— Я сегодня не на обслуживании. Пускай другие попробуют.
Боже мой, то, как он надвигается на меня, говорит всем остальным отступить. Как будто он молча объявляет всем, что я его. Из-за напряженной обстановки в комнате со мной что-то происходит, отчего кровь быстро пульсирует в моих венах, а сумасшедшие бабочки трепещут в животе.
— Попробуй, — снова говорит он, его голос низкий и хриплый.
Боже! Почему тут так жарко?
— Ладно, — удается сказать мне, хотя, уверена, получилось у меня это с придыханием.
Пьер накалывает немного еды на вилку и подносит ее ко мне. Я протягиваю руку, чтобы взять ее, но он качает головой, сжимая губы.
Он подносит еду к моему рту и ждет, пока я разомкну губы, чтобы осторожно опустить идеальный кусочек в мой рот.
Чувствую каплю соуса на нижней губе, и слизываю ее языком.