— Первое, что я помню… — я призадумался. Пожалуй, это в Лос-Анджелесе. Перед тем как мы переехали на восток. То есть когда отец ещё был жив и работал на И-Ди и его молодое предприятие в Сакраменто. — У нас была большая квартира с белыми шторами в спальне. И я помню, как эти шторы развевались на ветру. Солнце, окна распахнуты, свежий ветер… — Я снова увидел эти развевающиеся шторы, как будто ощутил дуновение ветерка. Потом видение растаяло, и я спросил: — А ты?
Первое воспоминание Дианы тоже относилось к Сакраменто, но имело совершенно иной характер. И-Ди устроил детям экскурсию по предприятию, уже тогда имея в виду, в первую очередь, Джейсона как своего наследника. Диане запомнились громадные перфорированные балки, металлические полы, громадные барабаны сверкающей алюминиевой фольги, постоянный шумовой фон. Всё такое громадное, подавляющее, как будто замок сказочного гиганта, захватившего в плен её отца.
Гнетущее воспоминание. Она чувствовала себя там брошенной, забытой среди множества металлических монстров.
Поговорили о воспоминаниях, и Диана снова забеспокоилась:
— Посмотри на небо.
Я выглянул в окно. Над горизонтом появился свет. Достаточно света, чтобы разбавить ночную черноту каким-то сине-фиолетовым оттенком.
Не хотелось выдавать своего облегчения.
— Ну вот, ты оказался нрав, — облегчённо вздохнула Диана. — Солнце всё-таки встаёт.
Только это оказалось не солнце. Хитрая фабрикация, умелое надувательство. Но мы тогда ни о чём не догадывались.
Доживаем до совершеннолетия в кипящей воде
Те, кто помладше, часто меня спрашивают: почему не было паники? Почему никто не метался сломя голову? Грабежи, мародёрство, погромы — где всё это? Почему ваше поколение согласилось на это без тени протеста?
Иногда я отвечаю: да ведь случались же всякие ужасы.
Иногда иначе: но мы ничего не понимали. А если бы поняли, то что бы могли поделать?
А иной раз отвечаю притчей, байкой о лягушке.
Сунь лягушку в кипяток — она тут же выпрыгнет оттуда.
Положи её в горшок с приятной тёплой водицей, поставь горшок на плиту, разогрей медленно, без спешки — и лягушка сварится, так ничего и не успев сообразить.
Конечно, угасание звёзд медленным процессом не назовёшь, но оно не повлекло за собою прямых сиюминутных несчастий катастрофического масштаба. Конечно, для астронома или стратега это сильнейший удар, повергающий в состояние ужаса. Но для парня с улицы, скажем, для водителя автобуса или продавца, бармена, официантки это лишь тёплая водица.
Англоязычные средства массовой информации окрестили это явление «Октябрьским феноменом». Термин «Спин» прижился не через год и не через два. Первым очевидным следствием стало крушение многомиллиардного бизнеса орбитальной спутниковой индустрии. Системы телевизионного вещания, коммуникации, в том числе телефонной связи, навигационные локаторы, системы разведки, интернет… Метеорологам пришлось вернуться к древним процедурам вычерчивания изобар и изотерм, вместо небрежного просматривания подаваемых спутниками карт. Безуспешными остались многочисленные попытки установить связь с международной космической станцией. Коммерческие запуски с мыса Канаверал, из Байконура и Куру пришлось отложить «на неопределённый срок».