Четыре миллиарда лет от Рождества Христова
Все куда-то падают и куда-то попадают. И вот мы сняли комнату на третьем этаже «колониального» отеля в Паданге — устранились и уединились.
За девятьсот евро в сутки здесь, оказывается, тоже можно уединиться. И любоваться с балкона на Тихий океан. В ясную погоду — а такая и стояла в последние дни — мы видели на горизонте начало Арки. От горизонта вертикально взмывала и таяла в небе туманная полоса. Конечно, с западной оконечности Суматры всей Арки не увидишь. Вторым концом она упиралась в горы подводного хребта Карпентера, за тысячу километров, похожая на обручальное кольцо, упавшее на ребро в мелкую лужу. На суше она могла бы перекрыть всю Индию от Бомбея до Мадраса. Или, грубо говоря, достала бы от Нью-Йорка до Чикаго.
Диана весь день проторчала на балконе, нежилась под вылинявшим полосатым зонтом и восхищалась видом. Я же втихомолку радовался, что она после всего случившегося не утратила способности хоть чем-то восхищаться.
На закате я присоединился к ней. Закат — лучшее время суток. Сухогруз, обвесившись ожерельями огней, спешил вдоль берега в порт Телук-Байюр и продвигался, как казалось нам с балкона, бесшумно и без усилий. Видимый отсюда конец Арки пылал, как раскалённый гвоздь, скрепивший небо и море. Мы следили, как наползает на Арку тень суши, как темнеет город.
Пресловутая «техника на грани фантастики». Чем, как не фантастикой, объяснишь свободное перемещение огромных водных и воздушных масс из Бенгальского залива в Индийский океан и обратно и целенаправленное перемещение судов в удалённые порты назначения? Какое чудо инженерной мысли позволяет конструкции радиусом в тысячу километров выдерживать свой собственный вес? Каким образом, из чего, из какого материала это умудрились соорудить? Как эта структура функционирует?
Возможно, Джейсон Лоутон смог бы всё это популярно растолковать, но Джейсон от нас далеко.
Диана уютно устроилась в шезлонге, её жёлтый сарафан и смешная соломенная шляпа с непомерными полями едва различимы в темноте. Угадывается её чистая, гладкая, смуглая от загара кожа. Глаза, отражающие последние отблески солнечного света, глядят настороженно. В этом она не изменилась.
Она взглянула на меня:
— Весь день места себе не находишь.
— Надо бы что-нибудь написать, пока не началось. Сохранить впечатления для памяти.
— Боишься что-то потерять? Боишься что-то забыть? Нечего бояться, Тайлер. Память тебе никто не сотрёт.
Не сотрёт, но воспоминания и сами смажутся, расплывутся, потеряют чёткость. Другие побочные последствия этого средства носят характер временный, вполне терпимы, но возможность потери памяти меня приводила в смятение.
