— Думаете, он вернётся, чтобы работать здесь?
— Вполне вероятно. Мы покидаем родные места и возвращаемся в них. — Она пожала плечами, как будто таков естественный порядок вещей. Минанг называют это рантау — традицией отправки молодых людей в широкий мир. Такова традиция адата, привычная и обязательная. Адат, как и консервативный ислам, в последние тридцать лет модернизации покачнулся, но отнюдь не утратил своего значения полностью.
Эн, соответственно указанию Ины, не беспокоил меня, но постепенно перестал бояться. С разрешения Ины он приносил еду и учил меня названиям местных блюд, одновременно оттачивая свой английский. Разваренная рисовая каша — силомак; курица с пряностями — зингганг айям… Когда я его благодарил, он восклицал:
— Добро пожаловать! — и улыбался, выставляя на обозрение ослепительно-белые, поросшие абы как зубы. Ина говорила, что неоднократно пыталась уговорить родителей Эна поставить сыну зубные скобки.
Сама Ина жила в небольшом домишке с родственниками, хотя то и дело ночевала в клинике, в своём кабинете, где удобств не больше, чем в моей каморке. Когда семейный долг призывал её, она после вечернего измерения температуры и осмотра снабжала меня пищей и водой и на всякий случай вручала пейджер. И я оставался один до момента, когда на следующее утро снова слышал звяканье ключей на цепочке.
Но однажды ночью я вывалился из запутанного суматошного сна под шум, доносившийся от боковой двери. Кто-то вертел ручку, пытаясь открыть. Не Ина. Не та дверь, не тот час. На моих часах полночь, начало самой глубокой части ночи, когда пара-другая местных жителей ещё, конечно, не оставили варунги; автомобили ещё проносятся по сквозной дороге, грузовики везут грузы к раннему часу в дальнюю деса. Не исключено, конечно, что какой-нибудь пациент с чем-нибудь срочным надеется застать целительницу в неурочный час. Или обалдевший наркоман стремится добраться до своего зелья.
Пришедший перестал вертеть и дергать ручку.
Я тихонько поднялся, натянул джинсы и футболку. В клинике темно, в моей камере темно, свет сочится лишь от Луны… Которую вдруг что-то заслонило.
Я поднял голову к окошку и увидел силуэт головы Эна, похожей на летающую тарелку.
— Пак Тайлер! — прошептал он возбуждённо.
— Эн! Ну и напугал ты меня. — Страх и вправду чуть не смёл меня с ног. Я даже опёрся о стенку.
— Впустите меня!
Босиком я дошлёпал до двери и отодвинул задвижку.
В коридор ворвался тёплый и влажный ветер, за ним Эн.
— Где ибу Ина? Я к ней, срочно, срочно!
— Её здесь нет, Эн. Что стряслось?
Он видимо расстроился. Поправил пальцем очки: