Конечно, они веками наблюдали окутанную оболочкой «Спина» Землю, размышляли о ней. Они помнили, что тёмная планета — колыбель человечества. Знали они как из собственных наблюдений, так и из данных прибывшего последним, запоздавшего ковчега, что окружающая Землю оболочка проницаема. Учитывали они и временны́е соотношения, обусловленные «Спином», хотя и не понимали, чем они вызваны. Они считали полёт на Землю возможным, но нецелесообразным. Ведь Земля статична, фактически это застывшая планета, нырнувший в земную тьму исследователь останется прикованным к планете на тысячелетия, даже если, вопреки всякой вероятности, отправится обратно в тот же день.
Однако однажды бдительные астрономы обнаружили, что в сотнях миль над полюсами Марса возникли и начали постепенно увеличиваться в объёме геометрические структуры, аналогичные тем, которые висели над Землёй. По прошествии длительного периода спокойного развития Марс привлёк, наконец, внимание анонимных и всемогущих существ, хозяев Солнечной системы. Вывод — неизбежность появления собственной барьерной оболочки вокруг Марса. Во властных структурах пошли толки о целесообразности консультаций с «опытной» в отношении оболочки Землёй. Прикинули возможности, мобилизовали ресурсы, спроектировали космический корабль и приступили к его строительству. И мобилизовали в качестве пилота и посланца Ван Нго Вена, исследователя, лучше остальных знакомого с древними земными традициями, её языками и историей. Вовсе выпавшей на его долю чести не обрадовавшемуся.
Готовя свои тело и разум к полёту, к тяготам долгого путешествия в космосе и к мощному земному тяготению и атмосферному давлению, Ван Нго Вен душою примирился с реальной вероятностью собственной смерти. Он потерял большую часть членов своей семьи при катастрофическом разливе реки Кирилодж три лета назад — одна из причин, по которой он вызвался лететь, и одна из причин, по которой выбрали именно его кандидатуру. На его плечи смерть легла бы менее тяжким бременем, чем на плечи других его сверстников. К смерти он, однако, вовсе не стремился и поэтому усердно готовился, тренировался, изучал новые для себя дисциплины, устройство своего корабля. А если гипотетики «обернут» ещё и Марс — он вовсе не надеялся на это, но принимал эту возможность в расчёт, — то у него возникал шанс возвращения не на чужую планету, ушедшую от его времени на миллионы лет, а в свой знакомый дом, хранящий память о его достижениях и утратах.
Хотя, по большому счёту, на его возвращение никто не надеялся. Космическое судно Вана не было способно на обратный перелёт, а для землян заботиться о возвращении Вана — непозволительная роскошь.