Джейсон улегся на спину и уставил бинокль в звёздное небо.
Я уселся возле Дианы, по-индейски скрестив ноги. Она вытащила из кармана куртки сигарету. Наверное, стащила у мамаши. Её мать, Кэрол Лоутон, кардиолог, заявляла, что больше не курит, но почему-то всегда прятала пачки сигарет в туалетном столике, в письменном столе и в кухне. Мне об этом сообщила мать.
Диана сунула сигарету меж своих пухлых губ, и пламя зажигалки просветило её прозрачные пальцы. Она выдула клуб дыма, тут же растаявшего во тьме.
Глянув на меня, она спросила:
— Хочешь затянуться?
— Ему двенадцать, — сурово одёрнул сестру Джейсон. — У него и без того есть над чем ломать голову. Не хватает ему ещё рака лёгких.
Теперь это вопрос чести.
— Конечно, — киваю я.
Диана передала мне сигарету. Я потянул в рот дым, стараясь не вдыхать его, чтобы не закашлять. Она вынула сигарету у меня изо рта:
— Не увлекайся.
— Тайлер, — обратился ко мне Джейсон. — Ты в звёздах разбираешься?
Я глубоко дышал, проветривая лёгкие свежим холодным воздухом.
— Ну дак…
— Я не о том, что ты вычитал в своей макулатуре. Хоть какие-нибудь названия звёзд знаешь?
Покраснеешь от такого вопроса… Но, слава богу, темно, незаметно.
— Арктур. Альфа Центавра, Сириус, Полярная…
— А где живут клингоны?
— Кончай придуриваться, — возмутилась Диана.
Они оба до чёртиков образованные, кто ж спорит.
Я тоже не дурак, но из другого диапазона, мне до них не доплюнуть. Они учатся в школе для вундеркиндов, а я ползаю в школьном автобусе до обычной местной средней. Одно из социальных различий. Они живут в Большом Бунгало, я с маманей в домишке на окраине их усадьбы. Их предки делают большие бабки — ну, приличные, во всяком случае — на своих рабочих местах, а моя мать следит за их домом. Мы эти различия сознаём, но на них не зацикливаемся, и они нам не слишком мешают.
— Ну ладно, — уступил Джейсон. — А Полярную найти сможешь?
Полярная звезда, путеводная. Читал я книжки о борьбе с рабством, о Гражданской войне XIX века. Встречалась там песня беглых рабов:
Вернётся солнце, под крик перепёлки —
Иди за большим ковшом.
Там ждёт белый дед у колючей у ёлки —
К свободе иди за ковшом.
Вернётся солнце — значит, после зимнего солнцестояния в декабре. Перепёлки зимуют на юге. Большой ковш — Большая Медведица, ковш указывает краем черпака на север, к свободе. Я разыскал в небе ковш и не слишком определённо махнул рукой в его направлении.
— Видал? — торжествующе спросила брата Диана, как будто я помог ей выиграть очко в каком-то их споре, мне неизвестном.
— Ну, молоток, — похвалил меня Джейсон. — О кометах слыхал?