– Я сейчас приду, – ответила Эмили.
– Антон пошел прогуляться по винограднику, – встретил ее Жан у порога. – Сказал, хочет побыть один.
– Он уже знает?
– Да, и принял известие спокойно. Я позвонил его тетке в Грасс, она сказала, что готова принять его, но, кажется, ему эта идея не по душе.
– Понятно. Мы все должны сделать, чтобы помочь ему, – вздохнула она.
– Он очень привязан к тебе, Эмили, – тихо сказал Жан.
– А я к нему. Конечно, на время я могу его взять, но…
– Я понимаю, – кивнул Жан.
– Пойду к нему, – смущенно пробормотала Эмили и задалась вопросом, что, собственно, она имела в виду под этим «но», когда говорила сейчас с Жаном. Она богатая одинокая женщина, у нее огромный дом и в настоящий момент куча свободного времени, которое она вполне может уделить осиротевшему мальчику. Кроме того, этот мальчик в последнее время становится ей все более дорог. Сомнительно, чтобы она вышла замуж еще раз. И, разумеется, своих детей у нее никогда не будет.
И все-таки Эмили понимала, что скрывалось за тем «но». Скрывался страх. Она боялась ответственности за существо, которое будет от нее зависеть, нуждаться в ней. Интересы этого существа отныне надо будет учитывать в первую очередь, прежде своих. Полная противоположность тому, как обращалась с ней ее мать. Что, если она станет такой же?
Ужас.
– Я ему нужна, этому мальчику, я ему нужна…
По силам ли ей такая задача?
Конечно, по силам, ответила себе Эмили. Она ведь не в мать – в отца, так говорят все, в один голос. И папа не раз говорил, что радость, когда ты нужен кому-то, куда сильнее, чем когда ты получаешь внимание того, кто нужен тебе.
И, ища его взглядом среди виноградных лоз, Эмили поняла вдруг, что если Антон захочет остаться с ней, она будет рада.
Вот он! Стоит, смотрит вниз, на шато, плечи опущены – воплощение скорби. Ее сердце накрыла волна материнской любви. Решение было принято. Она пошла к нему, распахнув для объятия руки.
Заслышав ее шаги, он обернулся и смахнул рукой слезы.
– Антон, милый Антон! – обняла Эмили мальчика, и тот не сразу, но все-таки ответил ей на объятие. Так они стояли и плакали, голова к голове. А когда Антон выплакался, она своим носовым платком утерла щеки и себе, и ему.
– У меня нет слов, чтобы утешить тебя, Антон. Я знаю, как сильно ты любил маму.
– Жак сказал мне сегодня, что смерть – непременная часть жизни. И хотя я знаю, что должен это принять, у меня пока не получается.
– Жак мудрый. Антон, послушай… Возможно, сейчас не время говорить об этом, но как ты смотришь на то, чтобы пожить со мной, хотя бы какое-то время, в моем «домике посреди виноградника»? Ты бы меня поддержал. Мне там так одиноко!