Через час к казарме подъехал такой же, как вчера, «ГАЗб6», куда погрузились штрафники-снабженцы, и камазовский фургон, также заделанный под стиль Улья. Дверь «КамАЗа» с душераздирающим скрипом открылась, и на подножке показался человек. Он обвел пространство перед собой неодобрительным взглядом и, не заметив никого, кроме меня, сказал:
– Ты, что ли, в водилы метишь?
– Я.
– Ну, садись тогда за руль – поглядим.
– Я только «зилок» водил, в деревне, – устраиваясь за баранкой, проговорил я. – На таких машинах не ездил ни разу.
– Да те же яйца, только в профиль, – успокоил меня водила. – Тебя как звать?
– Скил, – ответил я.
– А я – Пахом. Не удивляйся – это не имя, а прозвище, как и у всех здесь.
– Как скажешь.
Вообще-то, при знакомстве я, как, наверное, и все приличные люди, обычно говорил что-то вроде «рад знакомству» или «приятно познакомиться». А тут – максимум «угу» или «понятно». Что поделать, если действительно приятно мне было познакомится только с Дедом, Профом и Меломаном, ну, и с Леной, хотя с последней мы, как говорится, официально не представлены. А вот этот явно похмельный тип восторга в моей душе совсем не вызывает. И дело не в том, что мне с его перегаром в одной кабине ехать, не кисейная барышня – потерплю. И даже не в том, что он смотрит на всё, в тои числе и на меня, как Ленин на мировую буржуазию – печально и с укором. Просто не испытываю теплых чувств к людям, которые едут с похмелья на какое-либо дело, зная, что могут возникнуть обстоятельства, при которых от их реакции будет зависеть их, а может, и не только их жизнь. Что, так сложно день не бухать? И это тело, случись заваруха, меня прикрывать будет.
Места во дворе казармы хватало, разворачивался я медленно и осторожно, всё прошло без проблем, встроился в колонну с тем же конвоем – два БТР и три пикапа – и поехали. Дороги по большей части разбитые, но для грузовика это не сказать чтобы было большой проблемой. Машина руля слушается хорошо, пристроился за шестьдесят шестым и просто ехал – ничего сложного.
– Нормально водишь, – сказал Пахом минут через пятнадцать после того, как мы выехали. – Габариты чувствуешь, зеркалами пользуешься, не пытаешься оглядываться, чтоб назад посмотреть, а то попадались мне кадры. Я вздремну чуток, толкнешь, если что.
И, не дожидаясь моего ответа, Пахом устроился поудобней, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Нормальный ход?! Такое впечатление, что мы сейчас из Москвы в Питер груз ватных матрасов везём, а не пробираемся по враждебной территории, каждую минуту рискуя нарваться на серьёзные проблемы. Мы вообще ещё в Улье?