Бряцание засова доносчиком сообщает о пришедших гостях, а шорох шагов о том, что они подходят совсем близко. И хотя я все слышу и понимаю, но не могу шевельнуть даже пальцем. А что самое странное, несмотря на ясные мысли, исчезли все эмоции и я больше не испытываю ни страха, ни возмущения. Словно это не меня изучающе рассматривают, словно засушенную бабочку, холодные кукольные глаза и другие, непроницаемо черные, как космос. И не в моем, грубо выдернутом из-под головы рюкзачке копаются чужие, бестактные руки. Непонятное оцепенение позволяет мне только отстраненно фиксировать эти действия, не оставляя никакой возможности на них ответить.
– Она точно ничего не чувствует? – словно продолжая начатый разговор, спрашивает уже знакомый голос, странным образом подрастерявший изрядную долю своей мелодичности.
– Как камень, – в низком взрыкивающем голосе молчуна звучит презрительная нотка.
– Тогда может, сейчас… – хозяин не договорил, но я почему-то отлично поняла, что мне очень не понравилось бы продолжение фразы.
Если бы я могла хоть что-то чувствовать.
– Что, так не терпится опробовать новую игрушку? – язвительно бурчит черноглазый, копаясь в рюкзачке, похоже, он не очень-то пресмыкается перед прекрасным принцем, не иначе как друг… или сообщник, – но денек все же придется подождать, завтра ночью полнолуние… и к тому же равноденствие… силы будут на пике, самый благоприятный момент.
– Все шутишь… – зло цедит Роул, – что тут пробовать? Быстренько отделаться… и пусть себе зреет…
– Быстренько не выйдет… – гнусно хихикнул черноглазый, – нужно, чтоб с гарантией. Иначе придется до осени ждать… столько времени впустую.
– Ладно… будет тебе с гарантией… – так же пакостно ухмыльнулся хозяин, – ну, почему так не везет?! Была бы парнем… сразу же и слили… такой потенциал.
– Зря жалуешься… зато этот вариант самый безотказный. Сливание – вещь капризная… не всегда удаётся.
– Кому ты рассказываешь, – фыркнул Роул, – сколько раз мимо уходило… ладно, идем, там еще троих привезли… проверить нужно. Может, ещё… переодетая ведьма найдется… посимпатичнее этой.
– Нет, ты неисправим… – пытаясь выколупать стекло из папиных очков, бормочет его друг, и я отстраненно думаю, что убила бы его, если могла испытывать хоть какие-то эмоции, – даже в таком серьезном деле не можешь не думать о бабских прелестях.
Он пренебрежительно бросил очки в рюкзачок, и так же небрежно сунул его мне под голову.
– Ну, не все же такие… – язвительно начал было Роул, но враз осекся под тяжелым взглядом черных глаз, мне это хорошо было видно.