— Горничную вызывали? Вот она я, туточки! — пошутила Кейт.
Взглянув на Таню, она опешила: девушка расплакалась.
— О, милая, пожалуйста, не плачь. Возьми салфетку.
Кейт положила поднос на стол у камина и подошла к тумбочке. Она достала оттуда коробку с ароматизированными салфетками.
— Знаю, тебе немного непривычно, но я обещаю, что со временем ты освоишься тут и тебе понравится! Я очень рада, что ты приехала, Таня, правда…
— Дело не в этом, — перебила ее девушка.
— Ой.
Кейт задумалась, что же еще может беспокоить гостью. Неужели она скучает? Чувствует себя одинокой? Что-то другое? Но долго гадать ей не пришлось.
— Никто никогда не стучал ко мне и не спрашивал разрешения войти, никогда, нигде. Ни разу. Со мной вообще всегда обращались так, как будто меня вообще нет, — проговорила Таня. Она все еще плакала.
Кейт обняла девушку за плечи. Она знала, что значит быть невидимкой.
— Ну, Таня, здесь правило номер один — относиться с уважением ко всем постояльцам и к их личному пространству. Твоя комната — твое убежище, твое личное пространство.
— Мое личное пространство.
Таня повторила эти слова вслух, пытаясь понять, что они значат. Ей было радостно, что эти слова могут быть правдой.
* * *
Дверь кабинета Кейт была закрыта — знак, что сейчас она занята.
Стэйси заправила непослушные пряди за уши; ее волосы были собраны в хвост, открывая лоб девушки, покрытый вереницей веснушек. Стэйси осторожно дотронулась до своих четырех золотых сережек-колец разного размера, а потом натянула пониже рукава свитера. Подобрав колени, девушка поудобнее устроилась в кресле перед рабочим столом Кейт.
Кейт обожала Стэйси. Эта девушка пережила так много — ее изнасиловал маньяк, и теперь она пыталась восстановить душевное равновесие. «Перспектив-Хаус» давал ей возможность отсидеться какое-то время вдали от жутких воспоминаний — здесь они не глядели на нее из каждого угла.
— Как дела, дорогая? — спросила Кейт.
— Хорошо, наверное. Немного лучше.
Голос Стэйси был тихим, как и всегда.
— Хорошо! Ты можешь говорить, Стэйс?
Девушка пожала плечами; бывают такие дни, когда даже такой пустяковый вопрос кажется сложнейшей математической задачей.
— Я подумываю о том, чтобы вернуться домой…
Она произнесла эти слова так, словно ей было неудобно, как будто она предавала Кейт своим решением.
— Хорошо, очень хорошо. Ты сама должна решить, когда будешь готова. Разумеется, никто тебя отсюда не гонит, — произнесла Кейт с улыбкой.
— Я знаю, — Стэйси тоже слегка улыбнулась.
— Иногда полезно записывать свои мысли: почему ты хотела бы остаться, и наоборот. Это помогает, — подмигнула Кейт.