— Ты в порядке, мама? — спросил Доминик, явно обеспокоенный ее состоянием.
Кэтрин не смогла быстро придумать ответ или улыбнуться, так что просто кивнула.
В часовне было полно народу; каждую скамью занимали обитатели одного из корпусов студенческого общежития. Разодетые родители теснили друг друга на узких скамьях, мамочки пытались перещеголять друг друга в великолепии своих нарядов, а папаши пожимали друг другу руки, хвастаясь достижениями: новый костюм, новый автомобиль, дорогие часы, новая молодая женушка. Полная, безоговорочная победа.
Среди паствы сновали туда-сюда в своих мантиях сотрудники академии и преподаватели, с гордостью неся на себе герб Маунтбрайерз. Под высокими сводами раздавались торжественные звуки органа, и все присутствовавшие ощущали всю значимость момента, чувствуя себя такими значительными и просветленными.
Глаза всех были прикованы к Кэтрин и Марку — еще бы, сам его высочество директор со своей амебой-женой! Она еле подавила в себе искушение встать и крикнуть: «Да, я знаю, на мне опять голубой кардиган и юбка в складочку, но это моя „парадная одежда“, так что приготовьтесь увидеть меня в таком виде еще не раз». Время покажет, что Кэтрин ошибалась; больше ее в таком виде здесь не увидит никто.
Кэтрин рассмотрела преподавательский состав. Она знала — через пару минут некоторые из этих дряхлых старичков погрузятся в глубокий сон: так как во время молитвы все должны были закрыть глаза, они с чистой совестью могли отоспаться. Конечно, это ни для кого не было секретом — особенно для студентов, всегда хихикавших над уснувшими старикашками напропалую.
В того бога, которому они все сейчас явились помолиться, Кэтрин почти уже и не верила, но ей было положено тут находиться. Надо было соблюдать правила приличия. Впрочем, Кэтрин нравилось и богатое убранство церкви, и хор, и зрелище собственных детей, на которых она поглядывала украдкой. Женщина задавалась вопросом, все ли присутствовавшие здесь матери сейчас ощущают такую гордость за своих восхитительных детей, какую ощущала она.
Не замечавшие взглядов Кэтрин Доминик и Лидия вели себя спокойно и размеренно. Доминик непроизвольно ущипнул себя за нос, и Кэтрин вспомнила, что эта привычка была у него с детства. Удивительно: ее память могла всего за мгновение превратить этого взрослого молодого человека в того малыша, которого она нянчила и кормила с ложечки. Закрыв глаза и глубоко вдохнув, Кэтрин все еще могла ощущать тот запах, уникальное, пьянящее сочетание запаха свежеиспеченного хлеба и только что пришедшей в мир новой жизни. Лидия пахла совсем иначе. В ее запахе были свежесть раннего утра и аромат только что приготовленного кекса с лимоном.