Девушка двинулась вперед, к темной тени на песке, куда затекала морская вода, окрашивая песок в цвет темного чая и проделывая в нем дыры, в которых копошились морские черви и крабы.
Таня шла осторожно, чувствуя, как ее тело обжигает поток ледяной воды. Она никогда в жизни не купалась в море, и оно оказалось совсем не таким уж теплым, как девушка ожидала. Сначала Таня шла крошечными, осторожными шажками, пока не зашла в воду по колено. Затем взяла себя в руки и зашагала более уверенно.
Маленькие волны прильнули к ее коже своими крошечными пенистыми язычками. Таня обернулась и посмотрела на берег, медленно отходя в море, пока не оказалась в воде по самые плечи. Ее зубы стучали, а руки и ноги невольно тряслись от холода.
Она посмотрела на вершину скалы, чтобы в последний раз взглянуть на «Перспектив-Хаус». Это было единственное место, где она была счастлива, то место, где ей было хорошо и где ее всегда ждали. Таня вспомнила свою начищенную до блеска ванную комнату, уютную, чистую, белую кровать и одеяло, согревавшее ее в холодные ночи. От одной мысли, что ей бы указали на дверь, Танино сердце пронзило болью. Да, она облажалась, и девушка сама это знала. Как и следовало ожидать; она всегда все только портила. Как будто только и могла, что все ломать.
Она вспомнила то Рождество, когда ей подарили плюшевого «Фёрби». Так как мать ей ничего не дарила почти никогда, Таня всем сердцем прикипела к этой пушистой зверюге, которая открывала глаза и рот, когда пела, полюбила ее больше, чем какую-то еще свою вещь. Она не могла поверить, что кому-то вроде нее досталось нечто, столь потрясающее. Таня пела вместе с ним, гладила его, спала с ним и прижимала к груди. А потом, в один прекрасный день, ее мать приперлась домой в еще более угрюмом настроении — после ссоры с очередным бойфрендом и, разозлившись, пригрозила растоптать игрушку, чтобы та «черт возьми, заткнулась!». Мысль о том, что ее любимое существо вот-вот растопчут в ее присутствии, стала для Тани настолько невыносимой, что после напыщенной маминой отповеди девочка вынесла игрушку в холодную, сырую ночь и раздавила ее сама. Со слезами на глазах она выбросила разбитое тельце в мусорный контейнер. Тогда Таня решила: гораздо легче справиться с потерей, чем жить, зная, что у тебя вот-вот что-то отберут.
Таня знала, что и с «Перспектив-Хаус» история будет аналогичная. Такая, как она, никогда не сможет снять квартиру или найти приличную работу; она никогда не поедет в Канаду, и у нее не будет кофемашины, такой, что стоит в местном пабе. Но, по крайней мере, так у нее никогда не отберут ребенка, и ей никогда не придется выбирать между ребенком и наркотой — и думать сквозь забытье, кто же кормит и купает ее маленькую девочку, пока сама Таня в объятиях мужчины, скармливающего ей дрянь.