– Брось ты, Степа! – оборвал я его. – Себя-то запугивать! – я озирался по сторонам: пустое русло реки под снегом, лесочки вдалеке, пологая гора с церковью, которую точили неведомые силы, и воронье. Место и впрямь было зловещим! – И меня грешным делом, – не удержался и добавил я.
– Как скажете, – молвил Степан. – Да как тут промолчать? Колдовское это место, Петр Ильич! Ему, Дармидонту Михайловичу, сам Бог в милости отказал!
– А ваш Степан прав, – сказал ехавший рядом Жабников.
Где-то в этом краю и родился Дармидонт Кабанин, как и его дед, и его отец, разглядывая голые заснеженные окрестности, думал я, эта земля явила его на свет. Многое натворив, тут он построил огромный храм, решив стать ближе к Богу, решив, что может купить и кусок неба, как покупал все остальное на земле, но небо отвергло его, сказало: я тебе не подвластно. Ни твоей силе и воле, ни твоей жажде владеть всем, и уж точно ни твоим деньгам! Пользуйся этим миром, где ты жив сейчас, пользуйся до срока…
– Горазд сказал, что под этой церковью подвалы глубокие, – заметил Жабников. – Целая цепь коридоров!
– И что нам теперь делать, под землю лезть? – легкомысленно поинтересовался кто-то из офицеров.
– Если надо, и под землю полезем, – кивнул майор.
– А если они там затаились и только этого и ждут?
– Разговорчики! – прервал их майор. – Я десять лет гоняюсь за этим вепрем, за этим диким кабаном, которому ни бог, ни черт не страшны! – майор зло оглянулся на своих говорунов. – Он полковника Толоконникова, вашего командира, на куски разметал бомбой, и не одного, а с адъютантом и закройщиком, между прочим! Как рябчиков – дробью! Так что под землю полезете, коли надо будет!
– Есть, господин капитан, – усмехнулся кто-то. – Пропащие мы души, господа!
– Да чего ж они так разлетались-то?
– Знаю я, чего, – вдруг проговорил Степан Горбунов и взял винтовку на изготовку. – Вон там, на колокольне, в окошке! Петр Ильич, люди там! – его голос становился все громче. – Эй, братцы, следят за нами! Стрелки там!
И когда он выкрикнул эту фразу, именно с колокольни и прозвучал выстрел. Офицер, который только что сказал: «Пропащие мы души!» – схватился за простреленное горло и вывалился из седла. Вороны тучей вспорхнули в зимнее небо! Одновременно с первым выстрелом грохнули еще три – и трое жандармов сковырнулись со своих коней. Две сотни черных ворон, страшно галдя, закружили над пустой, полуразрушенной церковью и заснеженным холмом.
– Петр Ильич, прятаться надо! – закричал на ухо мне Степан и спрыгнул с коня в снег.
Наше войско не успело опомниться. Только взволновалось, схватилось за оружие. Новый разрозненный залп прокатился тотчас же за первым – и еще четверо полицейских повалились с коней.