Вот через такой взбаламученный Китай и ехал поезд «Иркутск – Пекин». Ничего не зная о том, что в эти дни обстановка в стране только осложнялась.
У города Чангехун, в трестах километрах от Владивостока, и случилась катастрофа.
Поезд вдруг резко затормозил и встал. Так бывает, когда пути оказываются разобранными и надо срочно остановиться. Все прилипли к окошкам. И тогда пассажиры увидели толпы людей в широких полотняных одеждах с ярким красным кругом на груди – символом солнца, и с пиратскими повязками на головах. Они были вооружены палками и косами, ножами, что-то дико кричали, а потом бросились к поезду и стали лупить своим оружием в стенки вагона и в окна. Среди них были и одетые в черное, вооруженные самурайскими мечами, катанами воины, с пиками и короткими ножами, танто, у пояса.
– Вынужденная остановочка, – заглянув к нам в купе, бросил поручик Иван Иванович Беженцев. – Что делать-то будем, господа?
За его спиной стоял старшина Скороспелов. В руках все сжимали винтовки и револьверы.
– Кто из наших грозился выйти и проучить их? – спросил Жабников.
– Я грозился, – обреченно кивнул Скороспелов. – Уже и затвор передернул.
– Вперед, – кивнул майор. – Хочу посмотреть.
– Это «боксеры», и несть им числа, – поморщился я.
А смутьяны уже подступили и к нашему вагону. Мимо пролетали их лица – дикие, одурманенные ненавистью и злобой глаза.
– И настроены они, как я погляжу, ретиво, – сказал майор Жабников. – Что будем делать, Петр Ильич? – повторил он вопрос Беженцева и поглядел на меня, предводителя отряда. – Счет идет на минуты. Скажете: сражаться – я готов.
– Я тоже готов, Петр Ильич, – кивнул Степан. – Только много их, собак китайских.
Я перевел взгляд на Веригина, но тот молчал. Было ясно, что такая встреча никак не входила в планы графа Кураева и многих других господ, мечтавших отомстить Дармидонту Кабанину и сейчас попивавших чай да наливки в своих имениях на тишайших волжских просторах.
– Вы – командир отряда, Петр Ильич, – сказал Веригин, – так решил граф Кураев, и я полностью вверяю нашу судьбу в ваши руки.
В этот момент добрались и до нашего окна. Толпа ихэтуаней лупила в стекло палками и руками, и только огромное количество взбешенных врагов, мешавших друг другу, не позволяло им высадить стекло нашего купе. Но от ударов камнями и палками оно уже треснуло.
– Бог мой, – вдруг кивнул на окно Беженцев. – Они наших людей из вагона выводят! Бог мой! Петр Ильич, господа! Да они их кончать будут!
Вот когда мы, несмотря на летевшие в окно купе камни, потянулись взглядами туда, куда указывал поручик Беженцев. Ихэтуани выволокли из поезда уже не менее двух десятков людей, и среди них я разглядел Венедиктовых. То, что было дальше, укололо в самое сердце. Испугало меня. Так я боялся только тогда, когда узнал, что Марфушу увезли бандиты Кабанина на свой хутор. Приглушенные крики, полные отчаяния, уже летели с той стороны. Ихэтуани поставили полковника Венедиктова на колени, освободили круг, один из «черных ихэтуаней» вытащил самурайский меч, взмахнул им… и обезглавил полковника. Затем они схватили его жену и тоже бросили ее на колени, и еще с пяток русских.