– Что по поводу безнаказанности, уважаемый Александр Александрович, по всей России губернаторов и генералов взрывают! – горько усмехнулся я. – И солдат и офицеров с ними – десятками! Да что там – представителей царской фамилии на воздух пускают! Но это во-первых. А во-вторых, бесстрашие этой банды на большо-ой оплате за труды их грешные держится!
– И то верно, – кивнул Кураев.
– А вот кто платит, это другое дело. Хотя мы уже наверняка знаем, кто. Две недели назад я сам видел, как этот человек разбирается с людьми, которые ему не надобны. И ему все равно: мужчина это или женщина.
Через два часа приехал полицейский наряд. Усатый и краснолицый урядник до конца не верил словам Емели. Так велико было злодеяние! И едва не превратился в соляной столб, когда увидел два трупа – помещицы Софьи Сивцовой и кучера Екима, а в придачу истерзанную до полусмерти Людмилу, закутанную в шубы.
– Революционеры! Революционеры! – трясясь и багровея, прохрипел он. – Из-под земли, из-под земли достану нелюдей! – ожесточенно повторял он. – Таких же вешать, да нет, четвертовать надо! Кости дробить, как разинцам да пугачевцам! И прилюдно! Прилюдно, мать их!
Я был полностью с ним согласен. Тяжесть на моем сердце пугала меня самого. Глядя, что они сделали с хозяйкой и ее служанкой в придачу, я мог только предполагать, что лиходеи сотворили с моей возлюбленной. А то, что Марфуша являлась для меня именно таковой, я уже не сомневался. Возлюбленная, любимая!.. Я почти был уверен, что ее уже нет в живых, или что в эти самые минуты она испускает дух. Марфуша была слишком красива, чтобы ее убить сразу! Это я понимал с особой болью. Но сколько она может прожить вот так? Среди этих зверей? День, два, три? Месть! – жесточайшая месть! – это все, что заставляло мой мозг работать предельно точно, рассчитывая все возможные комбинации будущей битвы. А в том, что она состоится, я не сомневался…
Ко мне подошел мой недавний спутник на край света. Видимо, мой отупевший взгляд и то оцепенение, в которое впадаешь в моменты безнадежности, тронули его.
– О Марфе Алексеевне думаете? – спросил Степан.
– Да, Степа, о ней, – честно сознался я. – И ведь помочь не могу. Никак не могу! – с яростью я сжал кулаки. – Никак…
– А какой нынче день, Петр Ильич? – спросил у меня Степан. – Пятница ведь, точно?
– И что с того? – ответил я вопросом на вопрос.
– У Кабанина есть секретарь – Ерофей Нытин, маленький такой человечишко, щупленький, с острым носиком, но счетовод, говорят, отменный! – Степан хитро прищурил глаза. – Лучше него, Микола сказывал, никто расчета сделать не может, даже сам Кабанин. А уж ему сам черт не брат!