Я молча киваю, не в силах произнести ни слова.
Вернувшись в отделение для новорожденных, я вижу Джин Андерсон, которая сидит у стойки ресепшн с розовым пакетом на коленях. Заметив меня, она поднимается и делает несколько шагов навстречу.
– Давно не виделись! – Она протягивает пакет. – Это от девочек из Джошуа-Хауса.
Я беру подарок молча. Голос все еще отказывается мне повиноваться.
– Что-то случилось? – спрашивает Джин, глядя мне в лицо.
– Мать Санквиты хочет забрать ребенка, – с трудом выдавливаю я из себя.
Джин хмурится:
– Но Санквита хотела, чтобы ребенка усыновили вы. Она сама мне об этом говорила.
– Завтра утром состоится судебное слушание под председательством судьи Гарсиа. Джин, мать Санквиты – это оживший ночной кошмар. Страшно подумать, какая участь ждет Остин. Вы можете прийти завтра в суд? Можете рассказать о последнем желании Санквиты?
– Это все пустая трата времени, – пожимает она плечами и грустно усмехается. – Никто не подумает принимать мой рассказ во внимание. Невозможно доказать, что подобный разговор действительно произошел между нами. Разумеется, суд сочтет, что у бабушки больше прав на ребенка, чем у школьной учительницы. Даже если эта бабушка в недавнем прошлом – алкоголичка и наркоманка.
– Мы должны убедить суд, что в интересах Остин следует отдать предпочтение мне, – говорю я, не сводя глаз с Джин. – Надо рассказать, что Санквита не хотела жить с матерью, что она отказалась переезжать с ней в Детройт. Она не собиралась даже близко подпускать к своему ребенку так называемую бабушку… – Я осекаюсь, заметив, что Джин скептически качает головой:
– Вы до сих пор думаете, что в этой жизни все происходит по правилам? Думаете, если мило улыбнетесь судье и расскажете ему правду, он встанет на вашу сторону? – Прищурившись, она буравит меня взглядом. – Вы ошибаетесь. Боюсь, на этот раз правда вам не поможет.
Не зная, что на это возразить, я начинаю плакать.
– Прекратите реветь! – Джин сжимает мою руку так крепко, что я едва не вскрикиваю от боли. – Догадываюсь, вы привыкли к тому, что слезы в три ручья творят чудеса. Но завтра этот номер не пройдет. Если вы хотите получить ребенка, надо за него сражаться. Играть придется жестко, поняли?
– Поняла, – лепечу я, вытирая слезы.
На самом деле я совершенно не представляю, что это значит – «играть жестко». Но ради Остин я готова даже драться бейсбольной битой. Правда, никакой биты у меня нет.
Как я и ожидала, зал суда Кук-каунти выглядит уныло и неприветливо. Крашенные желтой краской стены нагоняют тоску. Шесть рядов деревянных скамей, разделенных проходом, напротив – стол, за которым сидит судья, и место свидетеля. Справа от него – места для присяжных. Но сегодня никаких присяжных не будет. Судья Гарсиа примет решение в одиночку.