. Чтобы отчетливее подчеркнуть безоговорочное осуждение полицентризма Социалистической единой партией Германии, в введении к ее новому уставу, принятому на VI съезде, эта партия называется составной частью международного коммунистического движения, а КПСС — его утвердившимся «авангардом».
Чем же объяснить безоговорочную просоветскую позицию, занятую ульбрихтовским руководством СЕПГ? Разве не было вопросов, разделявших Восточный Берлин и Москву?
Китайцы, конечно, не думают, что интересы Ульбрихта полностью совпадают с интересами Хрущева. Они, видимо, подают, в какой степени режим Ульбрихта пытался противоборствовать недовольству внутри ГДР с помощью динамической, агрессивной антизападной политики. Поэтому китайцы подняли вопрос о Берлине и более широкий вопрос о Германии в целом. Они сделали это косвенно еще в 1961 году, после съезда КПСС, на котором Хрущев — к явному разочарованию Ульбрихта — отменил ранее намеченный крайний срок принятия советских условий по берлинскому вопросу, у это время Энвер Ходжа, албанский рупор Китая, обвинял Хрущева в нерешительности и самой что ни на есть трусости. Однако к лету 1963 года китайские комментарии по поводу положения в Германии стали более непосредственными и резкими. Теперь китайцы считали, что в обмен на ограниченное соглашение с Западом о запрещении ядерных испытаний русские сознательно продали Германскую Демократическую Республику. Этот вывод они основывали на готовности Советов принять требование Запада о том, что присоединение К соглашению о запрещении ядерных испытаний не предполагает признания Германской Демократической Республики любой из подписавших сторон, которая до того не признала Восточную Германию. Такая позиция Советов, по словам китайцев, представляла собой акт предательства, «нанесший серьезный ущерб интересам Германской Демократической Республики»[134].
Выступая с этими обвинениями, китайцы, несомненно, имели в виду нечто большее, чем простое предостережение; если, мол, русские «сегодня продают интересы Германской Демократической Республики, то кто может поручиться за то, что завтра они не станут торговать интересами другого государства»?[135] Скорее всего китайцы прибегли к этому способу критики, чтобы озадачить ульбрихтовское руководство или, быть может, даже чтобы завоевать себе сторонников в СЕПГ. И хотя Ульбрихта и его ближайших соратников было не так то легко озадачить, все же прежняя воинственность руководства СЕПГ в вопросе о Берлине давала китайцам основание верить, что здесь они ударили по больному месту. Китайцы не были одиноки в этом предположении: многие западные наблюдатели также считали вероятным расхождение между Ульбрихтом и Хрущевым по тем же вопросам, то есть по вопросам о Берлине и германской проблеме в целом. Один видный американский специалист по коммунистическим делам высказал мнение, что поддержка Ульбрихтом Москвы фактически представляет собой попытку «оказать давление на русский чтобы они заняли более твердую позицию в вопросе о Берлине», и заметил, что «советские возможности держать его рамках ограниченны»