— Делай, — согласился я покладисто.
А она, дорвавшись до алкоголя, веселая, летала между комнатой и кухней и напевала, поддевая меня:
— А ты такой холодный, как айсберг в океане…
Потом мы испытали с ней блаженство первого поедания пищи после голодания. Обыкновенный винегрет, чуть сдобренный растительным маслом. Вкусно необыкновенно.
— Ешь понемножку, так положено, — учила Лариса, раскрыв книжку.
— Понял, — и я начал тщательно пережевывать маленькую порцию пищи — не для того, чтобы легче усвоилась, а чтобы своим примером помочь нарушительнице обета преодолеть зверский аппетит после приема портвейна.
Осчастливленные насыщением, мы плюхнулись на кровать дожимать блаженство сексуальными радостями.
— Как же со словом предкам? — спросил потом я.
— Все, все, сколько нам осталось? — заиграла девушка пальцами. — Совсем ничего, каких-то двадцать дней. Это будет… — она зажмурилась, — 19 августа!
Я вышел на работу, у Ларисы каникулы были до сентября. С тоской ждал, когда закончится рабочее время.
В первой половине дня любовь моя звонила мне дважды, но потом пропала — я не мог дозвониться ни к себе, ни к ней домой.
Забежал в кассу, там меня уже две недели ожидала премия, о которой узнал только на работе. Купил Ларисе огромный букет гладиолусов, коробку трюфелей и в самом приподнятом настроении явился домой.
Лариса лежала на тахте. Пьяная.
— О, какой ты галантный! — приподнялась она, увидев меня с подарками.
Шатаясь, встала, подошла, поцеловала, обдав винным запахом.
Я застыл на пороге.
Девушка воткнула цветы в вазу и радостно захлопала в ладоши:
— А мне предки послали перевод!
— Если б знали, то послали бы плетку, — мрачно заметил я.
— Ну, что ты сердишься, у нас еще две бутылки.
Лариса открыла холодильник и достала два пузатых «бронебойных снаряда» по 0,8.
Такая явная демонстрация вывела меня из себя.
Я выхватил «снаряды» из ее рук и изо всей силы грохнул об пол. Одна бутылка разбилась, и пахучая жидкость залила пол, другая подскочила, словно футбольный мяч, и встала на донышко.
— Вот видишь, приглашает! — не смутилась Лариса и изящно, двумя пальцами, ухватила бутылку.
Кончилось тем, что мы опять стали пить почти каждый день.
Я смирился: ведь если не думать о последствиях и приличиях, такое времяпрепровождение было ошеломительно обалденным.
Мой дом стоял на бойком месте, угловой между двумя центральными улицами. Сами мы не часто ходили по гостям, но к нам постоянно кто-то являлся, с непременной присказкой: «Зашел (зашла) по дороге».
Дверь на балкон была постоянно открытой. Лариса врубала на всю мощность музыкальный центр, что тоже способствовало привлечению посетителей.