– Да ладно, – отмахнулся Роман, делая большой обжигающий глоток. Кисло-сладкий вкус бабушкиного чая приятно согревал и настраивал на позитивный лад.
– Я тебе серьезно говорю. Я когда в шестьдесят шестом в школе работала, так там стекла в окнах от холода полопались. А сейчас что? Тьфу.
– Ничего, зато у тебя точно не полопаются.
Не без гордости парень осмотрел дело своих рук – рамы стояли как в неприступной крепости. И, хотя в квартире все равно было не особо тепло, можно было не беспокоиться, что нарастающий мороз незаметно пробирается в бабушкину квартиру.
– Да уж. Ты у меня молодец… – улыбнулась бабушка. – Только чай пить не забывай, а то остынет. И пирожки бери. Я вам еще домой передам, когда поедешь… Мне про морозы старые учителя рассказывали. Трудовик наш, Каретников дядя Саша, его так называли все – дядя Саша… – Зинаида Степановна улыбнулась. Все-таки воспоминания могли согревать. – Так вот, он говорил, самый жуткий холод в Пензе был в 1934-м. Тогда все старались по домам сидеть, рукавицы даже в кровати не снимали, двери от холода корежило, а птицы на лету замерзали.
– Да ну!
– …Но в школу народ все равно ходил. Представляешь?
На вопрос Роман ответил вопросом, потому что у него в голове быстро завертелись шестеренки расследуемого дела:
– В тридцать четвертом? Это когда собор взорвали?
– Какой собор?
– Спасский. Тот, что раньше на Советской площади стоял и который теперь восстанавливают.
– Ааа, – протянула бабушка без особой заинтересованности. – Это я уж не знаю. Я же в Пензу только в пятьдесят четвертом переехала, из Арзамаса. Когда дедушку перевели по службе – вот и я за ним.
– Ну да. – Однако сдаваться парень не собирался. – А что еще про те морозы рассказывали?
– Да много всякого. Не знаю, правда ли, но мне школьный врач говорила – Воронина… как же ее звали… тоже такая, старенькая… А! Юлия Васильевна! Вот, говорила, что дети буквально на уроках засыпали – так замерзали. Да и люди ходили будто вареные, некоторые прямо на улицае падали без сил… Она любила поболтать… – снова улыбнулась своим воспоминаниям Зинаида Степановна. – Она тогда уже старенькая была, на сморчок похожая. Ее прямо все так и звали – Грибница…
– Да бог с ней! – перебил бабушку Роман, чувствуя, что нащупал как раз ту ниточку, которую они с Дмитрием Николаевичем так долго искали. – Люди падали, дети на уроках засыпали. А учителя? Может, кто из практикантов?
– Да не знаю я, Ромша, это ж когда было… Хотя подожди. Точно! Юлия Васильевна рассказывала, что одна практикантка прямо на уроке свалилась. В младших классах рисование вела… У Харитоновой Клавдии Семеновны, точно… Харитоша… Учителя эту студентку принесли в медпункт, а она трясется вся и холодная, как лед. Ну, сделать та ничего не смогла, поэтому пришлось «Скорую» вызывать… Ее в больницу… Что-то у нее серьезное там в итоге оказалось, но что именно, не помню – столько лет прошло… А мы с Юлией Владимировной до самой пенсии дружили. Потом, конечно, уже дороги разошлись, но…