Слышны возгласы. Целый хор голосов. Потом выделяется один голос, но слов разобрать еще нельзя. Трещат ветки, и глухо гудит земля под топотом множества ног. Снова возглас. Снова топот, треск, тишина. Затем, ясно и четко, — команда:
— Кавалерия заходит справа! Отделениями, левое плечо вперед, шагом марш!
Козоле вскакивает. Я за ним. Мы переглядываемся. Что за наваждение? Что это значит?
Вот показались люди, они выбегают из-за кустов, мчатся к опушке, бросаются на землю.
— Прицел: четыреста! — командует все тот же трескучий голос. — Огонь!
Стук и треск. Длинный ряд мальчиков, лет по пятнадцати — семнадцати. Рассыпавшись цепью, они лежат на опушке. На них спортивные куртки, подпоясанные кожаными ремнями, на манер портупей. Все одеты одинаково: серые куртки, обмотки, фуражки со значками. Однообразие одежды нарочито подчеркнуто. Вооружение составляет палка с железным наконечником, как для хождения по горам. Этими палками мальчики стучат по деревьям, изображая ружейную пальбу.
Из-под фуражек военного образца глядят, однако, по-детски краснощекие лица. Глаза внимательно и возбужденно следят за приближением двигающейся оправа кавалерии. Они не видят ни нежного чуда фиалок, выбивающихся из-под бурой листвы, ни лиловатой дымки всходов, стелющейся над полями, ни пушистого меха зайчика, скачущего по бороздам. Нет, впрочем, зайца они видят: вот они целятся в него своими палками, и сильнее нарастает стук по стволам. За ребятами стоит коренастый мужчина с округленным брюшком; на толстяке такая же куртка у такие же обмотки, как у ребят. Он энергично отдает команды:
— Стрелять спокойней. Прицел: двести!
В руках у него полевой бинокль: он ведет наблюдение за врагом.
— Господи! — говорю я, потрясенный.
Козоле наконец приходит в себя от изумления.
— Да что это за идиотство! — разражается он.
Но возмущение Козоле вызывает бурную реакцию. Командир, к которому присоединяются еще двое юношей, мечет громы и молнии. Мягкий весенний воздух так и гудит крепкими словечками:
— Заткнитесь, дезертиры! Враги отечества! Слюнтяи! Предатели! Сволочь!
Мальчики усердно вторят. Один из них, потрясая худым кулачком, кричит пискливым голосом:
— Придется их, верно, взять в переделку!
— Трусы! — кричит другой.
— Пацифисты! — присоединяется третий.
— С этими большевиками нужно покончить, иначе Германии не видать свободы, — скороговоркой произносит четвертый явно заученную фразу.
— Правильно! — командир одобрительно похлопывает его по плечу и выступает вперед. — Гоните их прочь, ребята!
Тут просыпается Вилли. До сих пор он спал. Он сохранил эту старую солдатскую привычку: стоит ему лечь, и он вмиг засыпает.