Дорогой зритель! Пожалуйста, вынеси сам приговор Юрию Деточкину. Суд не прочь переложить эту ответственность на твои плечи. Как и подавляющее большинство населения, ты не знаком с Уголовным кодексом, и поэтому тебе легче определить приговор. Если ты добр, то смягчишь участь Юрия Ивановича, а если строг — валяй, сажай Деточкина за решетку!
Определяя меру наказания, помни, что во время следствия Деточкин подвергался судебно-медицинской экспертизе и был признан психически нормальным.
Глава шестнадцатая, вроде бы последняя
По иронии судьбы рукопись киноповести «Берегись автомобиля» попала на обсуждение в Управление художественного свиста. Никогда не угадаешь, где будут обсуждать твою рукопись.
К этому времени УХС окрепло, разрослось, провело сокращение штатов, и четыреста девяносто семь уцелевших сотрудников, видимо, не зря получали заработную плату. Художественный свист находился на подъеме и даже проник в некоторые смежные области искусства.
Обсуждение происходило в Главном художественном совете, где председательствовал сам С. И. Стулов. Пришли сорок три сотрудника, из коих тридцать четыре рукописи не читали. Это не помешало им высказывать о ней суждение. В порядке исключения пригласили авторов.
Тон, в котором велось обсуждение, был крайне доброжелательным. Все выступавшие говорили корректно и не скупились на добрые слова.
Обаятельный Согрешилин был особенно ласков:
— Родные мои! Я бы внес в это милое сочинение одно пустяковое изменение. Солнышки вы мои! Не надо, чтобы Деточкин угонял машины! Зачем это? Я бы посоветовал так: бдительный Деточкин приносит соответствующее заявление в соответствующую организацию. В заявлении написано, что Семицветов, Картузов и… кто там еще?.. Пеночкин — жулики. Их хватают, судят и приговаривают! Получится полезная и, главное, смешная кинокомедия.
— Молодец! — похвалил оратора Стулов.
— Ненаглядные вы мои! — продолжал Согрешилин, пытаясь обнять сразу двух авторов. — Подумали ли вы, какой пример подает ваш Деточкин? Ведь, посмотрев картину, все начнут угонять машины!
— Но ведь Отелло, — вскочил один из авторов, — душит Дездемону во всех театрах мира, а также в кино! Разве потом ревнивые мужья убивают своих жен?
— Молодец! — эмоционально вскричал Стулов, который любил жену.
— Душа моя! — Согрешилин поставил автора на место. — Зачем же сравнивать себя с Шекспиром? Это по меньшей мере нескромно…
— Товарищи, поймите нас! — поддержала Согрешилина хорошенькая женщина с высшим гуманитарным образованием. — Вы же симпатизируете своему герою. А он — вор! По сути дела, вы поощряете воровство!