– За что, если они лучшие?
Я пожал плечами. – Вышел какой-то указ, чтобы представителей малочисленных народов в армию не брали. Но они же якуты, и к малочисленным не относятся. Да еще Семенова, нашего ротного коновода хотят забрать. Говорят, создали еще несколько казачьих дивизий, вот и ищут для них донцов. Но и это не все. Командование начало формировать литовскую дивизию, и в нее набирают отовсюду, кого только найдут. У нас в 179-й с начала войны состав практически полностью сменился, но еще осталось немного жителей Литвы, в основном, конечно евреи. Например, Абрамавичюс из политуправления, еще некоторые. Если не вмешаться, их скоро всех заберут.
Вообще, надо заметить, что хотя у многих фронтовиков сложилось предубеждение, что на передовой евреев не бывает, но это далеко не так. Просто среди них очень высокий процент образованных людей, которых и назначают на тыловые должности. А в литовской дивизии представителей этой национальности было не меньше четверти личного состава, причем именно в боевых частях. Я в свое время собирал всевозможную информацию по дивизии своего деда, поэтому и в курсе этих нюансов.
Убедившись, что Аня вникла в проблемы, и прочувствовала их, я продолжал грузить ее дальше. – Это еще не все. Пока мы глубоком тылу, нас снабжают из рук вон плохо, а ведь не сегодня-завтра, дивизию на фронт пошлют. Например, Водянов, это наш начальник ПФС полка (* ПФС – продовольственно фуражное снабжение) жаловался, что сухпайки выдали просроченные, да и то недостаточно. Да и много чего еще не хватает. Дошло до того, что бойцы ходят по домам и выпрашивают белые простыни и скатерти на маскхалаты. Наши особисты в курсе, что я порученец Меркулова, вот и просили посодействовать.
– Так значит, ты имеешь право не только браки заключать, – притворно удивилась Наташа, – но еще и полезные дела делать? – Вот ведь язва, припомню ей когда-нибудь.
– Единственно, чего у нас хватает, – продолжал я, игнорируя Ландышевские подколки – это оружие, но и тут большая загвоздка. Тыловые крысы требуют учитывать все немецкое оружие, иначе его если и не отберут у дивизии, то по крайней мере боеприпасами снабжать не станут. Только представь, сначала заполнять горы бумажек с формулярами и описями, а потом еще и отчитываться за сломанное и утерянное оружие. А как его чинить, если запчасти никто не даст? В принципе, понять штабных интендантов можно, мы же не партизаны, а регулярная армия. Так что попытаюсь попробовать договориться пятьдесят на пятьдесят – ну, половину трофеев учесть, а половину нет.